Он дотащил их до края тротуара, ни разу не остановившисьпередохнуть. И то хорошо. Мистер Бидермен уже вылез из машины, небрежнопоцеловал его мать в щеку и вытряхнул из связки ключ багажника.

— Как делишки, приятель? Как дела-делишки? — Мистер Бидерменвсегда называл его “приятель”. — Волоки их к заднему колесу, а я вдвину их наместо. Женщины всегда тащат с собой все хозяйство, верно? Ну, да знаешь старуюпоговорку — жить с ними нельзя, и пристрелить их тоже нельзя, если ты не вМонтане. — Он оскалил зубы в усмешке, которая напомнила Бобби, как ухмылялсяДжек в “Повелителе мух”. — Взять у тебя один?

— —Справлюсь, — ответил Бобби и угрюмо потрусил следом замистером Бидерменом. Плечи у него ныли, шея нагрелась и начала потеть.

Мистер Бидермен открыл багажник, забрал чемоданы у Бобби ипоставил рядом с остальным багажом. Позади них его мама смотрела в заднеестекло и разговаривала с двумя другими мужчинами, которые ехали с ними. Оназасмеялась чему-то, что сказал один из них. Бобби этот смех показался таким жеестественным, как деревянная нога.

Мистер Бидермен закрыл багажник и посмотрел на Бобби сверхувниз. Он был узкий, с широким лицом. Щеки у него всегда были красными. Вбороздках, оставленных в его волосах зубьями расчески, виднелась розоватаякожа. Он носил очки с маленькими круглыми стеклами в золотой оправе. Бобби егоулыбка казалась такой же неестественной, как смех его мамы.

— Будешь играть в бейсбол летом, приятель? — Дон Бидерменчуть подогнул колени и взмахнул воображаемой битой. Бобби подумал, что вид унего очень глупый.

— Да, сэр. Я Волк в Стерлинг-Хаусе. Надеялся стать Льтвом,но…

— Отлично. Отлично. — Мистер Бидермен очень заметно погляделна свои часы — в лучах утреннего солнца широкий золотой браслет слепил глаза, —а потом похлопал Бобби по щеке. Бобби пришлось стиснуть зубы, чтобы неотдернуть голову. — Ну, пора сдвинуть этот фургонище с места! Держи хвостпистолетом, приятель! И спасибо, что одолжил нам свою мамочку.

Он повернулся и повел Лиз к передней дверце. Положил ладоньей на спину и повел. Это понравилось Бобби даже меньше, чем смотреть, как этоттип чмокал ее в щечку. Он поглядел на раскормленных мужчин в строгих костюмахна заднем сиденье — второго фамилия Дин, вспомнил он — как раз вовремя, чтобызаметить, как они тычут друг друга локтями. Оба ухмылялись.

"Что-то тут не так”, — подумал Бобби, и когда мистерБидермен распахнул дверцу перед его матерью, а она поблагодарила и скользнулавнутрь, чуточку подобрав платье, чтобы не мялось, ему захотелось попросить ееникуда не ездить: до Род-Айленда слишком далеко. Даже до Бриджпорта далеко. Ейлучше остаться дома.

Но только он ничего не сказал, а просто стоял на тротуаре,пока мистер Бидермен захлопывал дверцу и обходил машину к дверце водителя. Оноткрыл ее, постоял и опять по-дурацки изобразил бейсбольную подачу. Только наэтот раз он еще по-идиотски покрутил задницей. “Ну и нимрод же!” — подумалБобби.

— Смотри, не делай ничего такого, чего я делать не стал бы,приятель, — сказал мистер Бидермен.

— А если все-таки сделаешь, назови его в мою честь, —крикнул Кушман с заднего сиденья. Бобби не совсем понял, что такое он сказал.Но, наверное, что-то смешное, потому что Дин захохотал, а мистер Бидерменподмигнул ему в этой своей манере “между нами, друзьями, говоря”.

Его мать наклонилась к нему из окна.

— Будь умницей, Бобби. — сказала она. — Я вернусь вечером вчетверг около восьми.., не позже десяти. Тебя точно это устраивает?

«Нет, не устраивает! Не уезжай с ними, мам, не уезжай смистером Бидерменом и этими двумя ржущими идиотами у тебя за спиной. Этиминимродами. Пожалуйста!»

— Ну конечно, устраивает. Он же молодец. Верно, приятель?

— Бобби? — сказала она, не глядя на мистера Бидермена. — Тысправишься?

— Угу, — сказал он. — Я же молодец. Мистер Бидермен взвыл отсвирепого смеха (“Свинью — бей Глотку — режь!” — подумал Бобби) и включилскорость — Провидено или хана! — вскричал он, и “меркьюри” отъехал от тротуара,развернулся к противоположному и покатил к Эшер-авеню. Бобби стоял на краютротуара и махал вслед “мерку”, а тот проехал мимо дома Кэрол, мимо домаcaiui-Джона. У Бобби будто кость засела в сердце. Если это было какое-топредчувствие — если его стукнуло, — то на будущее он обошелся бы без этого.

На его плечо опустилась ладонь. Он повернул голову и увиделТеда, который стоял около в халате, шлепанцах и курил сигарету. Волосы, которыепока не возобновили знакомства со щеткой, торчали вокруг ушей смешными белымивихрами.

— Так это был босс? — сказал он. — Мистер… Бидермейер, так?

— БидерМЕН.

— Он тебе нравится, Бобби?

С негромкой горькой четкостью Бобби ответил:

— Он мне настолько нравится, насколько я одной рукой рояльподнимаю.

Примерно через час после прощания с матерью Бобби вышел наполе Б позади Стерлинг-Хауса. Настоящие игры начинались только во второйполовине дня, а пока — ничего, кроме разминок или тренировок с битой, но дажетренировка с битой была лучше, чем совсем ничего. На поле А, к северу, малышняиграла во что-то, отдаленно напоминающее бейсбол; на поле В, к югу,старшеклассники играли как почти заправские игроки.

Когда куранты на площади отзвонили полдень и ребятаотправились на поиски фургона с горячими сосисками, Билл Прэтт спросил:

— Кто этот старый хрыч, вон там?

Он указывал на скамью в тени, и хотя Тед был в длинномплаще, старой фетровой шляпе и темных очках, Бобби сразу его узнал. И Эс-Джей,наверное, узнал бы, если бы не был сейчас в лагере “Винни”. Бобби чуть было непомахал ему, но удержался — Тед ведь закамуфлировался. И все-таки он пришелпосмотреть, как играет его друг с первого этажа. Пусть даже игра была простотренировкой, но все равно Бобби почувствовал, как в горле у него поднимаетсядурацкий большой комок. За два года, с тех пор как он начал играть в бейсбол,его мама приходила посмотреть, как он играет, всего раз — в прошлом августе,когда его команда участвовала в чемпионате Трех Городов, — но и тогда она ушлапрежде, чем Бобби послал мяч, который оказался победным. “Кто-то же долженработать тут, Бобби-бой, — ответила бы она, — твой отец, знаешь ли, не оставилнас купаться в деньгах”.

Конечно, это была правда — она должна была работать, а Тедбыл на пенсии. Однако Теду надо было прятаться от низких людей в желтых плащах— а это была круглосуточная работа. И то, что они не существуют, ничего неменяет. Ведь Тед-то в них верит.., и все-таки пришел посмотреть, как он играет.