честно скажу — они мало в чём уступают мне, киборгу. Они почти не люди, в том смысле, что мутация наделила их некоторыми способностями, кажущимися сверхъестественными, например, умение видеть и слышать в ультра-диапазоне, светящиеся в темноте глаза, и прочее… странное. Но внешне это самая красивая и высокая из человеческих рас. Ты и сама видела.

— Да уж… — Анна долго ещё пребывала под впечатлением от внешности кинтанианских мужчин: рослых белокурых красавцев с породистыми лицами азиатского типа, от совсем монголоидных до почти европейских, с лёгким налётом азиатского, в той степени, что делает такими красивыми метисов этих рас. Самыми странными были жители северных провинций — они были альбиносами, с коралловыми и почти белыми глазами, белыми кожей и волосами; самыми красивыми — жители юго-восточной провинции Калькхэн, с глазами и волосами цвета мёда или янтаря, с золотистой кожей, чувственными губами.

— Так вот, — продолжал Ивайр, не замечая мечтательного выражения на лице Анны, — пятьдесят три самых лучших из них — это четыре Челюсти, по двенадцать бойцов в каждой плюс резерв. Это элита. Своё тело, и без того природой и мутацией не обиженное, такой офицер доводит до совершенства, недоступного простым смертным. Ну, структуру Челюсти ты представляешь: клыки хватают и убивают, зубы перемалывают… В Челюсти есть два Клык-офицера, которые идут впереди, и когда они появляются, все замирают и боятся лишний раз дохнуть. Я видел это; я дрался с ними. Эти два офицера не только остались в живых после схватки со мной — они повредили меня так, что Л: вару пришлось повозиться, восстанавливая меня. Проникая на объект, скажем, космический терминал, захваченный террористами, или принадлежащий мафии, эти офицеры убивают всех, кто совершает хоть малейшую попытку сопротивления, жестоко и зрелищно, чтобы подавить всякую волю к сопротивлению у остальных.

— Получается, что их всего восемь, на целой планете?..

— Точно. На роль подобного убийцы годится не всякий. Тут главное — чтобы не просочился человек со склонностью к насилию, с неустойчивой психикой; человек, получающий от убийства удовольствие. Представляешь, какая мясорубка получится, если слетит с катушек такой боец?

— Ух, ты! — Анна восхищённо поёжилась. На неё практически не подействовали дальнейшие слова Ивайра о расизме, высокомерии и презрении кинтанианских лордов ко всем прочим расам. Воображение рисовало нечто совершенное, мужественное и привлекательное. Отправившись учиться летать, она даже навоображала себе всякое… себя — красивую и загадочную, капитана Грита, союзницу кинтаниан, крутого пилота, и высокомерного кинтанианского клык-офицера, которого она немножко помучила, разумеется, но в итоге они пылко друг друга полюбили. Смешно стало на саму себя — надо же, лет пятнадцать её такие фантазии не посещали! — но и приятно. Очень приятно… тем более, что мутация кинтаниан имела ещё одну, лестную для неё странность: их женщины были потрясающе некрасивы.

Медленно, но всё же мир, в который она попала, расширялся, обрастал деталями, приобретал реальность. К концу месяца она уже могла более-менее представлять себе расстановку сил, судить и сравнивать. Помимо того, что хотели донести до неё пропагандистские программы Лиги и предвзято настроенный Ивайр, они несли и информацию, которой сами подчас не замечали. Так, из обучающих программ Лиги Анна вынесла, во-первых, понимание ненависти Л: вара к Ивайру, во-вторых, убеждение, что с гуманоидами ей не по пути в любом случае, и в-третьих — что Лига образование тоталитарное и жестокое, что ей уже совсем не нравилось. Ивайр же подтвердил, что мероканцы до сих пор действительно культивируют кровную месть, что у них существует разделение на Низкие и Высокие Касты, что демократичной Анне было неприятно, что у них сильно развито чувство расовой и кастовой нетерпимости — Анна выросла в Сибири, где подобных вещей практически нет; и всерьёз считала расизм и всяческий шовинизм самыми отвратительными из человеческих пороков вообще. Сама идея деления на Касты была ей не приятна; почувствовав это, Ивайр попытался объяснить ей, что такое мероканские Касты вообще. Спор у них получился долгий, который, как ни странно, снял какое-то напряжение, до сих пор существовавшее между ними; в пылу спора они, правда, немного погорячились — оба, — но в итоге почувствовали, что стали ближе. Просто понятнее друг для друга. Анна даже согласилась с тем, что равенства не существует; люди разные, но именно поэтому один человек или группа людей не может решать за всех — идеального решения нет.

— Мероканские Касты не унижают никого. — Продолжал объяснять Ивайр, когда они пришли к этому знаменателю. — И никто не говорит, что Высокие Дома решают за Младших, как им жить и что делать. Это же не Кинтана, с её рабством! И мероканец Младшей Рабочей Касты может быть членом Совета Общины точно так же, как я или ты, летать в космос, служить в армии, получать высшее образование, быть врачом или учёным. Просто он не обязан этого делать, в отличие от нас с тобой, для кого высшее образование обязательно; зато мы свободны от физического труда — если мы не хотим работать, никто нас не заставит. Но если ты захочешь купить ферму и работать на ней — пожалуйста, этого права у тебя никто не отнимет!

— Но будет смотреть, как на дуру!

— Нет! Мероканцы уважают чужое право жить по-своему. Хотя… Младшие Дома будут тебя осуждать. Тем мы и отличаемся. Мораль, общий уровень образованности и нравственности разный у всех Каст. Когда ты попадёшь на Корту — если попадёшь и станешь членом Общины, ты сама это почувствуешь. Ты почувствуешь, что стиль и образ жизни Младших Домов не для тебя.

— А кровная месть? Почему никто не мстит Л: вару?

— Потому, что некому. — Тихо сказал после небольшой паузы Ивайр. — Он — Мессейс. По-настоящему ему ровня в этой Вселенной только я. И ты.

— А другие члены Старших Домов?

— Их больше нет. — Ивайр говорил это с трудом, и Анне стало его жаль. — Я убил их двадцать лет назад в Геште. Всех. До этого их убивали часто, как только кто-то из них достигал высокого положения в Общине, достаточно высокого, чтобы санкционировать вендетту против члена Дома Мессейс. Теперь только я имею право объявить ему вендетту без всяких санкций — хоть я и метис двух Каст, но отец официально назначил меня своим наследником, я — Кайл, а Кайлы не уступают Мессейс в знатности и положении. Ну, и ты… как член его Дома, способна отказать ему в праве Силы, то есть, в защите Дома — это даст право Младшим Домам мстить ему.

— Сложно как всё. — Поморщилась Анна. — Он ведь преступник, неужели на это случай