– Ты говорил, что чувствуешь ребёнка...

– Не совсем ребёнка. В коконе моя наи слилась с твоей. Чтобы он стал полноценным ребёнком и смог родиться, должен произойти физический контакт.

– Тебя с твоей невестой, – сердито хмыкнула я.

Аллурен глянул серьёзно, даже сурово.

– Да, Лада, – отозвался прохладно. – У меня есть долг перед Райландией. Я должен жениться на нелюбимой женщине и обеспечить стране наследника.

Тон был неприятен, но слова про нелюбимую пролились бальзамом на мою душу. А следующие и вовсе почти заставили улыбнуться:

– Только Кокон не принял наи моей невесты. Закрылся.

– Но разумеется, дело в итальи, а не в невесте, – проворчала я. – Может, стоило сменить ледяную?

– Я не могу отказать принцессе Ледяной горы, – отозвался Аллурен.

– Значит, у меня связь с Коконом. И меня выворачивает, как во время токсикоза. И живот болит. Скажи, возможно ли такое... Нет, в нашем мире это бред, разумеется, но в вашем...

Я замолчала, не зная, как объяснить. Да и сама не слишком веря. Я полгода назад ждала, что окажусь беременной, а теперь, спустя шесть долгих месяцев – вдруг? Так не бывает!

Но принц попался на диво догадливый. Его взгляд впился в меня, вытянутые щели зрачков расширились.

– Лада... – выдохнул он. – Ребёнок у тебя в животе! Ты беременна!

Аллурен скорее сообщал, чем спрашивал. В глазах осознание сменилось уверенностью. Я непроизвольно положила руку на живот.

Изнутри ответила тёплая, мягкая волна. И я сразу же поняла, что так и есть.

Это... просто чудо какое-то! Ощутила, как на губы скользнула лёгкая улыбка.

Снова подняла глаза на принца. Но то, что увидела в них, испугало.

– Человеческая женщина не может забеременеть без физического контакта, – глухо произнёс он. – Лада... ты спала с шэссом Ал-Турра?

– Что?! – опешила я.

Да уж, совсем не такой реакции я ожидала!

Быстрее, чем успела подумать, вскинула руку и хлестнула красноволосого по щеке.

Плед слетел с плеч. Принц перехватил мою ладонь, сжав. Глаза засверкали почти алым.

– За руку, поднятую на принца...

– Что? – бросила я с вызовом. – Упечёшь меня в камеру? – с иронией огляделась.

Шэсс Дэльгар отпустил меня, не сводя прожигающего взгляда.

– Убирайся. Не хочу тебя видеть! – крикнула я, с трудом сдерживая подступившие слёзы.

Лёд вымораживал сердце, когда он смотрел на неё. Аллурен Дэльгар не думал, что оно способно так болеть. Что эта девушка успела настолько прочно прорасти в нём.

Он не хотел её терять. Невыносима была сама мысль, что она может принадлежать другому!

И всё же огненный принц Райландии совершенно точно знал: без физического контакта человеческой женщине не забеременеть. Фениксам, говорят, бывает достаточно слияния в магическом теле – оно у них очень сильное. И даже это скорее легенды, чем подтверждённые факты. Из-за ледяных фениксы давно уже не появлялись в Райландии.

Но девушке из людей – нет. Не забеременеть.

И всё же... она необычная девушка. Она запомнила их встречу, не забыла его, принца.

Она спокойно смотрит ему в глаза. Не только ему – всем драконам!

И в ней сейчас именно его наи. Это он тоже чувствовал.

От этого становилось ещё тяжелее. Отдать свою наи ребёнку другого?

Аллурен сжал кулаки. Он, принц Огненного кряжа, никогда такого не допустит!

Да, теперь он ясно видел, где находится ребёнок. Может, и сразу понял бы, просто не ожидал такого поворота.

А вот куда исчез артефакт, по-прежнему не понимал. Он будто где-то рядом, но спрятался, сделался невидимым...

И Аллурен вдруг совершенно ясно осознал, что до конца беременности больше не увидит. Не сможет вернуть.

До конца... Новое осознание ударило ещё сильнее! Человеческие девушки не могут выносить дракона. Он потеряет Ладу, если не найдёт способа извлечь ребёнка, поместить обратно в Кокон...

Она что-то кричала, кажется, прогоняла его. А после вдруг разрыдалась.

Повинуясь порыву, он подался к ней, прижал её к себе, успокаивая. Она вырывалась, пыталась колотить кулаками по груди.

Наверное, имела право. Он должен был сначала разобраться, а после обвинять в измене. Но принц не представлял себе других объяснений случившемуся! Сам он берёг её. Исступлённо желая, даже мысли о физической близости не допустил, чтобы не подвергать опасности.

Лада затихла, словно выдохшись. Он продолжал гладить её волосы, шептать что-то успокаивающее.

Она беременна! Оставлять её здесь недопустимо. Хоть Аллурен и распорядился выделить ей лучшую камеру. Теперь всё изменилось. Правда, он совершенно не представлял, чем это может обернуться. По-прежнему не мог понять, что происходит. Почему артефакт так странно себя повёл. И какова роль во всей этой истории ледяного?

Нужно будет навестить Старейших Магов. Потомков тех, кто связали драконов. Тех, кто несут тайные знания. Короли вот уже многие столетия справляются без них, драконы стали гораздо сильнее обычных людских магов. Но, возможно, именно там он получит ответы на вопросы.

– Всё будет хорошо, Лада. Я найду способ вернуть ребёнка в Кокон, и тогда...

– Что? – девушка резко отстранилась. – Даже думать не смей, я не отдам ребёнка, слышишь? И ты можешь просто отвести меня домой и дальше устраивать свою жизнь и заниматься проблемами своего мира!

Просто отвести домой. С драконом в животе. Которого она не сможет родить...

Нет, пожалуй, сейчас для неё слишком много потрясений. Он поговорит с ней позже, когда она успокоится и сможет его выслушать.

– Если не считаешь ребёнка своим... – Лада расценила его молчание совершенно иначе. – Не знаю, возможно, шэсс Ал-Турра заставил меня что-нибудь забыть, но добровольно я точно с ним не была!

Клубок тёмной пепельной ревности вспыхнул в груди, оседая на языке и губах. Мог ли что-нибудь подобное выкинуть Тофлер? Верные огненному принцу драконы наверняка заметили бы. Да и времени в беседке они провели не так много – судя по тому, что ему докладывали.

– Нет, я чувствую, что ребёнок мой, – отозвался, присматриваясь внимательнее. – Точнее, наи моя. А ребёнок... я не понимаю, что произошло. Но мы обязательно это выясним.

Если ледяной что-то сделал против воли его итальи... его Ладе... Он его просто убьёт. Не посмотрит, что это может повлечь за собой раскол.

Дракон ответил внутренним рыком – в кои то веки свирепая ярость зверя получила отклик в эмоциях человека.