– Да, – кивнул Кирилл, – я подал заявление вмилицию на розыск.

– А есть надежда, что ее найдут?

– Никакой, – бодро отозвался собеседник.

– В магазине мне сказали, что ее квартира была открыта…

– Дело было так. Я позвонил Аньке, сказал, что приедупо делам в Москву, остановлюсь, как обычно, у нее. Она заупрямилась. В то времяу нее жил молодой человек, и она сказала, что я буду им мешать.

– Как его звали? – быстро спросила я. –Кажется, Артур?

– Артур или Адольф, точно не помню. Я, естественно,сказал, что ничем им не помешаю. И вообще – ухажеров у нее может быть море, адвоюродный брат только один, правильно? Ну вот, приехал, звоню в домофон, а онане открывает. Ладно, думаю, надо хотя бы вещи поставить в общем коридоре.Соседка впустила меня в тамбур, потянуло сквозняком, и дверь Анькиной квартирыраспахнулась. Сестры дома не было, я решил, что она выскочила в магазин. Но онане появилась ни через час, ни на следующее утро. Так какие Анькины вещи васинтересуют? – безо всякого перехода спросил он.

– Не знаю, – растерялась я, – а что у васесть?

Мужчина вышел из кухни и через минуту вернулся с коробкойиз-под СВЧ-печи.

– Вот что осталось, многое пришлось отдать иливыкинуть, – с сожалением произнес он.

Кирилл вывалил содержимое коробки на стол. Образовалась кучаиз сильно поношенных вещей, среди которых было даже нижнее белье. Комков выудилчерную водолазку и протянул мне:

– Кажется, ваш размерчик.

Я посмотрела на рукава в «катышках».

– А кроме одежды, у вас что-нибудь есть? Мне быхотелось, чтобы была память о подруге…

– Были кое-какие бумаги, даже письма. Не знаю,сохранились ли. Все-таки нелегко уберечь все в целости и сохранности, когда утебя нет своего угла…

Причитая и жалуясь на жизнь, он принес прозрачную папку. Вней обнаружились какие-то рекламные проспекты, несколько школьных тетрадей,исписанных от руки, и страница текста на английском языке, отпечатанная на лазерномпринтере. Я хотела рассмотреть бумаги поближе, однако Кирилл сгреб их обратно впапку и сказал:

– С вас три тысячи рублей за все.

– Побойтесь бога! – воскликнула я. – Тритысячи за какие-то рекламные проспекты? Да их бесплатно раздают у метро! Нехорошонаживаться на памяти сестры!

– Назовите вашу цену!

– Сто рублей, и то исключительно из теплого отношения кАне.

– Это смешно! – фыркнул Комков. – Да выпосмотрите, здесь же глянцевая бумага! А шрифт какой крупный! Однойтипографской краски ушло на тысячу целковых!

Я поняла, что торговаться он будет долго. Ради спасенияВарвары я бы отдала требуемую сумму, но дело было в принципе. Во-первых, вбумагах может не оказаться ничего полезного. А во-вторых, провинциал и такнезаконным образом сдает квартиру сестры! Поимел бы совесть!

В этот момент в прихожей раздался какой-то шорох.

– Давайте пятьсот рублей и забирайте бумаги! –прошипел Кирилл.

Я протянула купюру, он молниеносно убрал ее за пазуху инацепил благостное выражение на физиономию.

– У нас гости? – раздался женский голос.

– Про квартиру в Царицыно – молчок! – свистящимшепотом приказал Комков и громко отозвался: – Да, дорогая! Зашла подруга моейбедной сестры Анны. К сожалению, ей уже пора уезжать в Москву.

На кухню вошла женщина. С первого взгляда она мнепонравилась: трудовая лошадка, которая впряглась в воз проблем и безропотно еговезет. Я сама недавно была такой же.

– Здравствуйте! – приветливо улыбнуласьженщина. – Меня зовут Людмила.

– И меня Людмила! – обрадовалась я.

– Сегодня ужасно ходят электрички, я целый час мерзлана платформе, – весело сообщила Люда, ставя на пол сумки с продуктами.

Кирилл тут же кинулся к пакетам, вытащил палку колбасы,откусил. Женщина отобрала у него колбасу.

– Не кусочничай, сейчас будет ужин. Люда, вы поужинаетес нами?

– Ей пора уезжать в Москву, – повторил Комков.

– Это правда, – кивнула я, – у меня маловремени.

Тут хозяйка заметила на окне какой-то сверток. Онаразвернула пакет и вытащила оттуда новую мужскую рубашку и галстук. Посмотрелана ценники и присвистнула:

– Зачем тебе такая дорогая рубашка? А галстук? У тебяих уже сто штук.

У Кирилла забегали глазки:

– Завтра я иду на собеседование. Очень солиднаякомпания, надо выглядеть достойно. Обещают большую зарплату.

– Здорово, – обрадовалась Людмила, –наконец-то ты будешь работать! Это надо отметить! Люда, может, хотя бы чаю снами выпьете?

С каждой минутой Кирилл нравился мне все меньше и меньше.Мужик не работает, живет за счет женщины. Наличие квартиры в столице, которуюон сдает втридорога, скрывает. О выигранном «вольво» тоже не собираетсясообщать, и вряд ли потому, что хочет устроить Людмиле приятный сюрприз. Такиххалявщиков надо учить.

– Чаю, пожалуй, выпью! – сказала я, не обращаявнимания на недовольный взгляд Комкова.

Откусывая печенье «курабье», я вела с хозяйкой беседу.Выяснилось, что Людмила работает бухгалтером в Москве. Фирма расположена рядомс метро «Коломенская», в удачные дни дорога на работу занимает два часа.

– Почему бы вам, – спросила я, – не жить встолице? Ведь общественный транспорт ужасно изматывает!

Она махнула рукой:

– Снять квартиру? На какие шиши?

– Но ведь у Кирилла есть московская квартира, осталасьот сестры. Около станции метро «Царицыно», как раз недалеко от вашей работы.

Она изумленно уставилась на спутника жизни.

– Дорогая, – заюлил тот, – я еще не вступил вправа наследования, квартира мне не принадлежит.

Я гнула свое:

– Но ведь вы ее сдаете, а могли бы жить там сами.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

– Ты сдаешь квартиру?! И давно?!

– Совсем недавно, – прошептал Комков.

– Около года, – вставила я. – Ой, мне пора наэлектричку, спасибо за угощение, до свидания!

Прихватив бумаги, я поспешила покинуть гостеприимный дом.

Судя по тому, как накалилась атмосфера у меня за спиной,халявщику придется стать партнером и поделиться прибылью.

Дорога в Москву была несравненно легче. Электричка пришла порасписанию и практически пустая. Сидя в холодном вагоне, я изучала папку,которую купила у Кирилла.