такой конвой сможет уберечь их, — ответил я. — К тому же — это ведь не тела и на них нарисовать ничего не выйдет.

— Ваша правда, — нехотя согласился парень.

В кармане зазвонил телефон. Достав аппарат, я увидел на экране незнакомый номер. Появилось нехорошее предчувствие, и я с неохотой принял вызов.

— Добрый вечер, Павел Филиппович, — послышался в динамике мужской голос. — Мы не представлены друг другу. Не выдалось удобного случая. Меня зовут Егор Дмитриевич Колесников. И я звоню вам, чтобы выразить благодарность за бесценную помощь в острожном расследовании. Без вас и Фомы Ведовича дело бы затянулось.

— Колесников… — рассеянно пробормотал я.

— Его назначили начальником третьего отдела, — едва слышно подсказал мне Питерский. — На место Шуйского.

— Служу императору и Империи, — ответил я. — Надеюсь, призраков доставили куда следует.

— В целости и сохранности, — заверил меня Колесников.

— Отлично. Теперь следите, чтобы вещи, к которым привязаны призраки, не пропали. К ним не стоит никого подпускать и оставлять без присмотра. Это очень важно.

— Не извольте беспокоиться. Они уже под усиленной охраной. И мышь не проскочит, — заверил меня новый начальник третьего отделения.

Видимо, жандарм очень хотел полностью закрыть монархистов на каторге. И готов был сделать для этого все. Интересно, в чем причина такого рвения? Идейность и борьба с бандитизмом? Или обычный карьеризм? Впрочем, и то и другое было хорошим мотивом.

— Я хотел обратиться к вам с еще одной просьбой, Павел Филиппович, — проговорил Колесников.

— Слушаю, — осторожно отозвался я.

— Я хотел бы указать вас экспертом при допросах призраков на судебных заседаниях, — произнёс собеседник. — Вы же умеете проявлять духов. А во время процесса нужно будет, чтобы свидетелей видели и слышали присутствующие на заседании. Иначе могут возникнуть подозрения в подтасовке фактов. Не хотелось бы разбирать десятки жалоб и ходатайств от подозреваемых.

И то верно. В заседании будет принимать участие множество людей. И все они должны будут слышать показания призрачных свидетелей. Обеспечить такую возможность могут только два человека в Империи, а бабушка вряд ли захочет являться на заседания, резонно решив, что мне практика нужнее…

— Хорошо, — ответил я.

— Спасибо, Павел Филиппович. Я ваш должник, — тут же произнес собеседник.

— Рад буду сотрудничать, раз это принесет пользу Империи. Если это все, то прошу меня простить. У меня… — начал было я.

— Понимаю, мастер Чехов. У вас выдался тяжелый день. Извините, что побеспокоил. До свидания.

— До свидания, — ответил я и, завершив вызов, повернулся к Фоме. — Конвой доставил призраков в отделение.

— Это хорошо, вашество, — ответил Питерский. — Теперь главное, чтобы до суда ничего с ними не случилось.

— Ну, полагаю, новый начальник разбойного отделения очень хочет, чтобы монархисты стали городской легендой, — ответил я.

— Как это? — не понял Питерский.

— Он хочет, чтобы все монархисты получили бессрочный срок на каторге, — пояснил я. — И все, что от них останется — только сказки, которыми будут пугать детей. А сам он навсегда станет тем героем, во время службы которого прекратились бесчинства банды на улицах города. То есть, он и сам станет своего рода легендой.

— А, вон что! — пробасил Фома. — Ну скорее бы…

В этом я не разделял энтузиазма Питерского. Потому что острожные призраки поведали о многих нарушениях, а значит, сбор доказательств может занять не один год.

— Ладно, идем, Фома, — произнёс я.

— Секунду, вашество, еще один вопрос, — быстро произнес Питерский. — Как думаете, кто виноват во взрыве трупа?

— У меня только один вариант, если откинуть Свиридова, — после недолгой паузы ответил я. — Человек должен был обладать полномочиями, чтобы вмешаться в движение конвоя. Так что на ум приходит только Щукин. Он с самого начала испытывал неприязнь к нашей семье, и особо этого не скрывал. Не понимаю только, чем мы ему так насолили.

— Об этом вам стоит спросить у Филиппа Петровича. Он раньше был знаком с этим самым Щукиным. И, кажется, точно в курсе, какая крыса пробежала между вами.

— Кошка, — поправил я машинально.

— Кошка к плохому не пробежит. Коты всегда на удачу приходят, уж поверьте, — усмехнулся Питерский и открыл дверь, чтобы выйти из салона.

Я тоже выбрался наружу и запрокинул голову к сиреневому бархатному небу, наполненному ранними звездами. Ветер донес до меня аромат влажных роз.

— Павел Филиппович, — раздался голос Евсеева, который только что вышел из своей квартирки. — Приходили работники, которым было велено поставить гараж. Городские власти выдали согласие на пристройку. И в ближайшие дни все будет сделано.

— Это хорошо, — кивнул я.

— Так-то оно так, да только народу тут чужого будет много. Вы бы приказали вашему призраку, которого Ярославом кличут, чтобы он следил за всеми особенно пристально. Не нравится мне, когда чужие шастают.

— Помнится, ты раньше работал в учреждении, где народа было много. Да и в твоем доме квартир имелось немало.

— К хорошему быстро привыкаешь, — вздохнул мужчина. И переступил с ноги на ногу, словно хотел еще о чем-то попросить.