class="p1">Марли хихикает:

– О, хотела бы я на это посмотреть! Готова поспорить на свою зарплату, Тристан Майлз в жизни ни с чем подобным не сталкивался!

Я невольно улыбаюсь, вспоминая тот незабываемый день. Никогда в жизни мне не было так страшно – и в то же время так смешно. Вот только я никому в этом не признаюсь, даже Марли.

– Просто возьму и напишу ему, – решаю я. – Не могу же я весь день вот так бегать по потолку!

Привет, Флетч, как дела?

Тут же прилетает ответ:

Ненавижу эту работу. Ненавижу этого человека, больше сюда не пойду.

У меня от ужаса холодеют пальцы.

– О нет, Марли! Это еще хуже, чем если бы он вовсе не начинал! Я так и знала…

Набираю очередное сообщение:

Почему? Что случилось?

Он пишет в ответ:

Вечером поговорим. У меня пять минут от перерыва осталось.

Поднимаю отчаянный взгляд на Марли. Сердце даже не уходит, а проваливается в пятки.

– Что там такое происходит? Мне не верится…

Марли раздраженно фыркает:

– А вот мне очень даже верится. Давай по-честному, Клэр. Флетчер плохо воспринимает приказы.

Я с шумом выдыхаю:

– Надеюсь, вторая половина дня пройдет лучше первой.

Марли улыбается:

– Непременно. Ты что, забыла, каково это – начинать работать на новом месте? Нет такого человека, у которого первый рабочий день не был бы тяжелым, Клэр.

Я пожимаю плечами:

– Наверное, ты права.

– Все будет нормально. Расслабься и отпусти его. Он уже почти мужчина. Ему нужно прокладывать собственный путь.

– Да, я знаю, – вздыхаю я. Беру со стола ручку и пытаюсь сосредоточиться на работе. Кошмарные картинки с участием моего бедного мальчика, одинокого как перст в этом большом сумасшедшем доме – корпоративном офисе, – мелькают в моем сознании.

Вот почему он не мог просто пойти в университет?!

Вмешиваю сыр в большую кастрюлю спагетти болоньезе. Сегодня я закончила офисные дела пораньше, и хоть мне и хотелось забрать Флетчера с работы, отказалась от этой мысли: пусть добирается поездом. Я изо всех сил стараюсь не докучать ему любовью. Он хочет быть большим мальчиком и работать – значит, ему надо учиться самодостаточности. Смотрю на часы. Где же он?

Бросаю взгляд на младших сыновей, которые сидят за кухонным столом.

– Как сегодня дела в школе, Гарри?

– Норм.

– Что миссис Паркинсон?

– Ведьма ведьмой, как обычно, – вздыхает он.

– По-моему, не очень вежливо называть учительницу ведьмой.

– Ну, если она перестанет вести себя как ведьма, то я не буду ее так называть.

– Прошу тебя, только не впутывайся в неприятности, Гарри. В этой школе у тебя уже было последнее предупреждение. Мне нужно, чтобы ты вел себя хорошо. А тебе нужно показать всем, какой ты на самом деле умный и очаровательный.

Гарри сводит глаза в кучу. Патрик добродушно улыбается мне.

– И вот еще что, давайте вести себя помягче, когда Флетч вернется домой. У него был очень тяжелый день. И я хочу, чтобы вы, мальчики, помогли ему приободриться.

– И как нам это сделать? – спрашивает Гарри, мученически заводя глаза к потолку.

– Просто разговаривать на разные темы и отвлекать его. Смешить. Стараться помочь ему понять, что все не так плохо, как он думает.

Гарри мрачно улыбается:

– Я думаю, что все именно так плохо, как он думает. Представляю себе, каково работать на этого напыщенного осла!

– Да ты его совершенно не знаешь! – огрызаюсь я. – Ты не можешь так говорить, Тристан… он хороший человек. И теперь он – новый начальник Флетчера, так что будь добр относиться к нему с уважением.

Мы слышим грохот входной двери, и в кухню врывается Флетчер. Волосы дыбом, галстук съехал на сторону, пиджак расстегнут, шнурки на ботинках развязаны. Будто успел сбегать в преисподнюю и вернуться обратно. Я прикусываю губу, давя улыбку, и обнимаю своего новоявленного труженика.

– Как дела, рабочий класс?

– Это был натуральный ад!

Моей улыбки как не бывало.

– Почему? Что произошло?

– Если коротко, то я портил все, к чему прикасался.

– Это нормально. Ты ведь совсем зеленый новичок; от тебя нельзя ждать, что ты будешь уметь все. Никто не приходит в первый рабочий день с готовыми знаниями, – я все же снова улыбаюсь, глядя на него. – Какие последние слова он сказал тебе на прощанье?

– «И не смей завтра опоздать».

Я хмурюсь:

– И что, он не сказал: «Спасибо за работу»?

– Нет, мама. Я же говорил тебе, что он засранец.

– Хм-м… Что ж, посмотрим, как пройдет завтрашний день.

– Я больше туда не пойду!

– Еще как пойдешь, Флетчер! – резко меняю я тон. – Ты отработаешь там две недели. Я не позволю тебе позорить меня. Если через две недели ты решишь, что тебе не нравится, можешь уйти. Но это время ты отработаешь и как минимум получше присмотришься к работе.

Флетчер раздраженно закатывает глаза, потом садится за стол, и я ставлю перед ним порцию спагетти.

– Я твои любимые приготовила.

– Я слишком устал, чтобы есть.

Заставляю себя улыбнуться и глажу его по голове:

– Я знаю, малыш. Я тоже.

Сижу за столом и жду Флетчера с работы. Честное слово, вот кто знал, что это такой стресс, когда твой ребенок начинает работать? Думать не могу, спать тоже не могу и каждый день ухожу с работы раньше обычного, чтобы успеть приехать домой и приготовить его любимые блюда.

Тристан гоняет его в хвост и в гриву, и я понимаю, что, возможно, Флетчеру это необходимо. Но мой материнский инстинкт опасается, что Тристан просто хочет преподать ему урок в отместку за их первое знакомство. Даже вспомнить не могу тот день без содрогания. Отстегать человека его же трусами, а потом попытаться ими задушить… Вот ужас-то!

О чем Флетчер только думал?

Но знаете что? Я горжусь им. Я горжусь тем, что он сумел обойти всех остальных кандидатов, тем, что вообще согласился на эту работу, а потом имел мужество не отступиться и приходить туда снова и снова, день за днем.

Распахивается входная дверь, я улыбаюсь и подхватываю шоколадный тортик, который только что приготовила для старшего сына. Он входит в гостиную, и я старательно улыбаюсь, хотя при виде его печального лица на глазах наворачиваются слезы.

– Привет, Флетч.

– Привет, – он зло срывает с себя галстук.

– Я испекла тебе шоколадный тортик, – протягиваю ему блюдо. – Твой любимый.

– Спасибо, – вздыхает он. Сковыривает пальцем комок глазури и отправляет в рот.

Я вся подбираюсь, готовясь задать вопрос, которого сама боюсь.

– Как прошел день?

Он устало плюхается на стул.

– Как в аду.

– Серьезно? – упавшим голосом говорю я. Проклятье! Мне очень хочется, чтобы с этой работой все срослось. – Почему? Что сегодня было не так?

– Я просто мало что умею, мам.

– Золотко, ты пока и не можешь уметь много. Ты же только начал!

Сын тяжело вздыхает и подцепляет пальцем еще порцию глазури.

– Как с тобой обходится Тристан? – спрашиваю я.

– Как злыдень.

– Злыдень? – хмурюсь я. – В каком плане? – пристально наблюдаю за сыном. – Приведи пример.

Я еще никогда не видела его таким подавленным.

– Ну… – Флетчер замолкает, подбирая слова. – Мы делали этот… обход. Это когда он заходит к менеджерам на каждом этаже, а я бегаю за ним, как щенок, и делаю заметки. Сегодня было общее совещание.

– Ну да, это нормально, это стандартная практика.

– Так вот, сегодня мы спустились на сороковой этаж, вошли в конференц-зал, и тут до меня дошло, что я забыл на столе ручку.

– Так, – настороженно говорю я. – Продолжай.

– На столах в зале ни одной свободной ручки не оказалось, так что я просто сел и стал слушать, как он со всеми разговаривает.

Киваю, внимательно слушая.

– Примерно в середине совещания он заметил, что я ничего не пишу, и спросил почему. Я сказал, что забыл ручку, а он моментально вышел из себя, наорал на меня перед всеми и выгнал с совещания.

– Что?! Он на тебя кричал? – переспрашиваю я.

– Как сумасшедший, – кивает Флетчер. – Говорил, что не станет терпеть мою лень и разгильдяйство, и если у меня нет желания учиться, то я смело могу убираться из «Майлз Медиа» сию секунду.

Я изумленно открываю рот:

– Что? Из-за какой-то ручки?!

– Мам, да это только цветочки! Он орет на меня весь день. Что бы я ни делал, все ему не так.