их допускает, они будут повторяться снова и снова. Урок не усваивается, если не создает тебе неудобств.

– Ты наорал на него за то, что он всего-навсего забыл какую-то несчастную ручку! – огрызаюсь я.

Тут лицо Тристана искажается от гнева.

– Ты знаешь многих генеральных менеджеров компаний, которые забывают взять на совещание ручку, Клэр? – сердито шипит он. – Правило номер один, – он загибает палец, подчеркивая слова жестом, – готовься заранее. Не являйся на совещание неподготовленным.

Дверь отворяется, и на пороге появляется Флетчер. Входит в кабинет и закрывает за собой дверь.

Тристан смотрит на него с непередаваемым ехидством во взгляде.

– Как проблема возникла, так к мамочке побежал?

Флетчер молча смотрит на него.

– А когда кто-то уведет твой бизнес или твою подружку, тоже к мамочке побежишь? – продолжает язвить Тристан. – Разве так поступают мужчины? К мамочке бегут?

– Не смей! – гневно бросаю я и обращаюсь к сыну: – Собирай вещи, Флетчер, мы уходим. Ты не обязан это терпеть.

– Возвращайся за стол, Флетчер, и доделывай отчет, – в тон мне командует Тристан.

Флетчер растерянно переводит взгляд с меня на Тристана, не понимая, кого слушаться.

– Флетчер Андерсон, – повторяет Тристан. Его голос постепенно набирает силу, так же как его гнев. – Этот отчет должен быть на моем столе до того, как ты сегодня отсюда уйдешь. Если нам придется сидеть здесь до полуночи – значит, так тому и быть, мне плевать!

– Он уйдет сейчас же вместе со мной, – заявляю я. – Засунь свой отчет себе в зад!

– Мама, – перебивает меня Флетчер. – Не надо.

– Флетчер, идем! – командую я.

– Хочешь знать, почему я устроил твоему парню такую веселую жизнь, Клэр? – интересуется Тристан.

Молча сверлю его взглядом.

– Потому что у Флетчера Андерсона есть потенциал, какого я давно не встречал. Он наделен высочайшим интеллектом.

Флетчер непроизвольно выпячивает грудь, кривовато улыбаясь.

– Но при этом он – маленький засранец, ленивый и недисциплинированный, – припечатывает Тристан.

Я продолжаю смотреть на него.

– Я могу дать Флетчеру то, что ему нужно, но это не дается легко. В нашем деле легких путей не бывает, Клэр. Я – единственный человек, который может вручить ему набор необходимых инструментов. Так что не надо врываться сюда и рушить ему все. Ты убиваешь парня своей добротой, Клэр. Он – не ребенок. Он – мужчина. Ему необходимо повзрослеть, черт возьми, и взять на себя ответственность за собственные недостатки!

Флетчер опускает голову.

– Какого черта ты до сих пор торчишь здесь, Флетчер?! – грозно ревет Тристан. – Иди, заканчивай отчет!

– Увидимся дома, мама, – говорит сын. Разворачивается и торопливо выходит из кабинета, а Тристан возвращается за свой стол.

Долгая дуэль взглядов.

Между нами снова искрит – только на сей раз искры высекает злость.

– Я с тебя глаз не спущу! – грозным шепотом предупреждаю я.

– Я скажу тебе, с кого надо глаз не спускать: с твоего среднего сына. Того, который волшебник.

– Мой средний – не твоя забота, – огрызаюсь я.

Нет, вы видали такую наглость? Вот потому-то я и не хочу подпускать его к своим детям: у него холодное сердце, он умеет только осуждать, а сочувствовать не умеет вообще.

Гребаный мерзавец.

– Прощай, Тристан.

Он поднимает бровь в немом вопросе.

– Ну, что еще?! – не выдерживаю я.

– И это все? – он помахивает ручкой. – Все, что ты хотела мне сказать?

Зло прищуриваюсь, чувствуя, что вот-вот взорвусь.

– Мне больше нечего тебе сказать.

Он саркастически улыбается мне:

– Врушка.

Да гребаная преисподняя! Этот мужик превращает меня в термоядерную бомбу. Хочется перегнуться через стол и впечатать эту саркастическую ухмылку в его смазливую физиономию.

Чтобы избежать соблазна, разворачиваюсь спиной и вылетаю вон из кабинета. Пульс молоточками стучит в ушах.

Не могу поверить, что меня действительно влекло к этому засранцу.

Что за гребаная ирония судьбы!

В гостиной бубнит телевизор. Дети препираются между собой, сидя на полу и собирая пазлы. Пустобрех гоняет Шмондю по всему дому, а я лежу, свернувшись клубочком, на диване, и делаю вид, что читаю.

Однако мысли мои витают далеко.

В Париже… с ним.

Ненавижу себя за то, что думаю о таком мерзавце.

И вот ведь засада: я могу сделать вид, что он мне не нравится. Могу лгать ему в лицо о своих желаниях. Могу вести себя так, будто шесть суток в его объятиях ничегошеньки для меня не значат.

Потому что если никто не догадывается о моих внутренних страхах, то они не могут стать реальностью.

Автоматически переворачиваю страницу книжки. Я так и не прочла ни слова, но привычка притворяться вросла в меня накрепко.

Я представляю себе розы, которые он прислал мне в Эперне, и маленькую открытку, надежно припрятанную в моем бумажнике.

У нас есть незавершенное дело.

Приезжай в Париж на выходные.

Тяжело вздыхаю. Мы завершили все дела – полностью и до конца.

Вдоль и поперек.

Так откуда же такое ощущение незавершенности? Меня преследует ощущение, будто еще ничего не кончено. Но ведь я знаю, что продолжение невозможно.

Тристан Майлз занозой застрял у меня в душе – и никак, гад такой, не желает вылезать.

Ему полагалось стать моим избавлением от скорби, моим обратным билетом в нормальное общество.

А он стал дурманным наркотиком и зависимостью, которая мне совершенно не нужна.

И теперь за моим плечом вместо одного призрака маячат два.

Мой прекрасный муж, Уэйд, тот, с кем я планировала прожить жизнь… тот, чьи желания я чту.

И еще Тристан, роскошный бессердечный мерзавец из Нью-Йорка… у которого есть такая веселая и теплая оборотная сторона.

Но так ли это на самом деле?

Есть ли у него эта нежная изнанка – или он просто притворяется белым и пушистым наедине с женщиной? Не было ли все это хитрым планом для усыпления моей бдительности?

Если так, то план сработал.

Тот мужчина, с которым я провела эту неделю, был прекрасен.

С силой растираю ладонями лицо. Как же тошно, а? Почему каждый раз страдать приходится только мне?!

Если смотреть правде в глаза, то Тристан сейчас наверняка в постели с другой женщиной.

Блондинкой, красоткой, способной на спонтанность и веселье…

– Отдай! – восклицает Гарри, нарушая течение моих мыслей. Он со злостью вырывает деталь пазла у Флетчера.

Я окидываю взглядом окружающий меня хаос и понимаю, что здесь, в моем мире, Тристану нет места. И никогда не будет. Мой мир настолько далек от его реальности, насколько это в принципе возможно вообразить.

Внутри у меня все сжимается от этой мысли.

Я вижу внутренним взором, как мы вдвоем катаемся по простыням, смеясь и занимаясь любовью.

Зародившаяся между нами нежность казалась такой настоящей и интимной.

Она вообще хоть что-то для него значила?

Переворачиваю очередную страницу… По всей видимости, нет.

– Я думаю, это практически решило проблему, – говорит Майкл, наш главный бухгалтер, поднимая взгляд от разложенных перед ним документов.

Я улыбаюсь, впервые за долгое время ощущая прилив оптимизма.

– Отлично – и спасибо тебе!

– При условии, что мы продолжим набирать обороты в рекламе, возможно, нам удастся выйти из положения.

– Согласна. – Я обвожу взглядом членов совета директоров: – Спасибо вам всем огромное за сплоченность и проработку проблем. Ваши советы необычайно ценны для меня.

– Все преодолимо, – улыбается Майкл. – Просто период такой выдался, непростой.

– Да, я знаю, – киваю в ответ. – Еще раз спасибо.

Все десять членов совета поднимаются со своих мест и, продолжая разговаривать, тянутся к выходу. Дожидаются, пока я закрою офис, и мы все вместе спускаемся в лифте на первый этаж.

Уже поздно – девять вечера, – и мы только что провели ежемесячное совещание совета. Показатели наконец поползли вверх. В ближайшие недели мне не придется никого увольнять, и я робко думаю, что у нас и вправду все будет хорошо.

– Увидимся в следующем месяце, – говорю я на прощание.

– Конечно!

– До свидания.

– До встречи.

– Вас подвезти?

– Нет, я на своей. Но спасибо.

После этих совещаний я всегда остаюсь ночевать в Нью-Йорке. Если попытаться поехать домой, то как раз к тому времени, как я туда доберусь, можно будет разворачиваться в обратный путь. Нет смысла.

Звонит телефон, и на экране высвечивается имя Габриэля.

– Привет, мы только что закончили, – говорю я в трубку.

– А я через улицу от тебя, в ресторане Лучано.

– Не может быть! Чтобы Габриэль Феррара – да в итальянском