светлая, рубаха то и дело натягивалась на широкой спине в такт движения мышц.

– Обед, – от волнения слова слетели с губ Карлы тихим шелестом, в то время как её взгляд блуждал по его упругой заднице и крепким бёдрам. Одна штанина сморщилась, открывая старый шрам на голени и отметая последние сомнения.

– Это ты.

И снова её никто не расслышал. Оглянувшись по сторонам, она поняла, что сломанный каблук принёс не только долгожданную встречу, но и потрясающую возможность. Трижды глубоко вздохнув, Карла выудила со дна корзины эмпанаду, завёрнутую в тонкий белый платок с вышитыми инициалами, опустилась на колени и протянула его в нишу.

– Обед! – каркнула она так хрипло, что не узнала саму себя.

От волнения желудок скрутился в тугой узел, перед глазами потемнело. А когда она почувствовала прикосновение его тёплых пальцев к своей руке, так и вовсе вздрогнула и покрылась мурашками.

– Хей, Ферри! – от звука его голоса закружилась голова, так что пришлось опереться ладонью на стену. – У тебя сегодня руки ледяные, как у моей бывшей!

Всё. Минутная слабость схлынула, оставляя лишь удушающую ярость, с которой Карла жила весь последний год. Она резко вскочила на ноги и отошла в сторону, куда едва попадали тусклые отблески фонарной лампы.

Мужчина выбрался из ниши, легко поднялся и со смаком откусил пирожок.

– А ты не Ферри, – пробубнил он с набитым ртом, скользя взглядом по её фигуре. – Новенькая, да? Наслышан, наслышан. Всё собирался заглянуть к тебе вечерком, познакомиться, так сказать.

Карла не ответила. Всё так и стояла в тени, вжавшись спиной в стену и охваченная буйством противоречивых эмоций. Они шквалистым ветром накрывали, сменяя одна другую.

– А ты не очень-то разговорчива. – Он приблизился и протянул ладонь для рукопожатия. – Луис.

Вот так просто он произнес эти четыре проклятые буквы. Карле стало невыносимо душно, а Луис сделал еще полшага к ней.

– Нет! – она дёрнулась в сторону, не желая быть загнанной в клетку из его рук, которые он наверняка бы упёр на стену с обеих сторон от неё.

Именно так бы он и сделал, она точно знала этот его приём, подкосивший не одну девушку до неё, её саму, и после…

– Эй, спокойнее, детка. Я не обижу.

«Лжец!»

– Не стоит меня бояться. – Он улыбнулся своей фирменной обезоруживающей улыбкой, на которую Карла когда-то купилась. – Я же просто ем эмпанаду. С чем, кстати? Не пойму, что за привкус.

– Это вкус измены, муж мой, – она наконец сделала шаг вперёд, выходя на свет. – У меня ещё и с предательством есть, хочешь?

– Карлитта? – улыбка сползла с его лица. – Как?.. Что ты здесь делаешь?

– В день, когда ты растоптал моё сердце, я пообещала, что найду тебя, из-под земли достану, чтобы посмотреть в твои бессовестные глаза. Даже не думала, как близка окажусь к истине, – она обвела рукой пространство.

– Ну, посмотрела. Довольна? – он снова откусил пирожок. Весь его вид так и кричал, насколько ему плевать на это.

– В день, когда у меня отобрали дом, фамильные драгоценности, картины отца… всё! За твои долги, муж мой. В тот день я пообещала, что убью тебя.

Луис издал смешок, едва не подавившись, а в следующую секунду отбросил остатки пирожка в сторону и резко шагнул вперёд, хватая Карлу за подбородок, грубо сжимая пальцами её щёки:

– Ну попробуй, любовь моя.

И столько яда сочилось в его последних словах! Но вряд ли больше, чем Карла положила в его эмпанаду.

Карачунова невеста. Дарья Урбанская

До деревни было ехать около получаса. За окном «Газели», на которой их вез Женин отец, сначала мелькали однотипные домишки Ко́ноши, потом потянулась трасса. Глядя на однообразный пейзаж, Света усмехнулась:

– Красиво тут у вас, Олег Евгенич.

– Ну а то! – Женин отец сарказма не уловил и довольно закивал. – А летом вообще благодать, все цветет. Приезжайте снова через полгода, коли не побоитесь!

Когда Женя предложил встретить Новый год у него дома, в небольшом городке в Архангельской области, а точнее в деревне неподалеку от него, идея была встречена «на ура». В результате сессию в этом семестре все приглашенные сдавали особенно усердно, старались не влететь на пересдачи. Их в деканате могли поставить, начиная с пятого января (ничего ведь святого у людей!), а с учетом запланированной поездки – никому не хотелось раньше времени прерывать зимние каникулы и возвращаться из деревенской сказки в Санкт-Петербург.

– А чего бояться-то? – уточнила Надя, переплетая свою темно-русую косу.

Женин отец хохотнул и бросил на нее многозначительный взгляд через зеркало заднего вида.

– А ты чего ж, Жека, не рассказал друзьям ничего?

– О чем? – Эля и Эдик, до этого самозабвенно целующиеся на задних сиденьях, даже отвлеклись друг от друга и с любопытством уставились на Женю.

– Бать, ну ладно тебе, – скривился Женя. – Не начинай!

– О, тут какая-то тайна! – Дэн потер руки и нетерпеливо встряхнул своими светлыми кудряшками.

– Да нет никакой тайны… – начал Женя, но отец его перебил.

– Еще как есть, дай ребятам рассказать! Места у нас дикие, можно даже сказать гиблые. Ко́ноша – вроде как райцентр, а вокруг дереве́нек натыкано, что поганок на гнилом пне.

– Очень вы это образно сейчас описа́ли, Олег Евгенич, – вставил Эдик, – но как-то совсем не патриотично.

– А это я не образно, а по существу, считай. Тут же болота вокруг. Люди пропадают часто. Вот в позатом году слесарь с фабрики, где я тружусь, в Темную поехал. Это деревня такая, Темная, у него там родня была. Да так и сгинул по дороге.

– Без вести пропал? – уточнила Эля. – А поиски велись?

Женя снова поморщился.

– Бать, ну про Матвеича всем известно было, что он за воротник закладывает. Наверняка и к родне он не на трезвую голову поехал.

Отец проигнорировал его замечания, внимательно глядя перед собой, на дорогу. А Надя подозрительно поинтересовалась:

– Это та самая Темная, куда мы сейчас едем? Где ваш дом находится?

– Не наш – а тещи покойной. И он в Ту́ндрихе, это по соседству с Темной.

– Ну и названия, одно другого… м-м-м… колоритней! – передернула плечами Света.

– Это точно, людская фантазия, она такая. Безудержная! А чуть дальше за Тундрихой есть еще одно лихое место – бывшее Карачу́ново…

Женин отец многозначительно замолчал, словно актер на сцене. И несмотря на то, что Женя подавал отчаянные сигналы не развивать тему, Эля все же не удержалась от вопроса:

– Почему бывшее?

– А потому, что погорело оно полвека назад. Громкое дело было, мне еще отец рассказывал. И с тех пор бросили то поселение, никто там