– Из-за пожара?

– И из-за него тоже. Но там и прежде плохо было – деревню ж построили на древнем капище. Карачу́ну там прежде поклонялись.

– А Карачун это кто?

– Древний бог такой, славянский еще, шибко злой. Раньше ему в жертву юных дев приносили – невестами Карачу́на объявляли да сталкивали в болото…

В салоне автомобиля повисла тишина. Девчонки неуверенно переглядывались, не зная, как реагировать на рассказ.

Женя, пользуясь случаем, приобнял Надю за плечи. Та в ответ демонстративно строго посмотрела на Женину руку на своем плече, затем на него самого, но отстраняться не стала.

– Бу! – внезапно выдал Женин отец, разрушая неловкость, и все с облегчением засмеялись. Только Света поджала губы, не поддержав всеобщего веселья.

– Не грусти, Свет, – Надя качнулась вперед, высвобождаясь из Жениных объятий, и пересела поближе к подруге. Погладила ее по колену, ласково заправила за ухо выбившуюся белокурую прядь и негромко добавила: – Козел он, конечно. Кто так вообще поступает? Но уж лучше ты сейчас это выяснила, чем через год…

Третьекурсник Марк, парень Светы, должен был ехать с ними. Даже билеты купил. Но в последний учебный день отозвал ее между парами и классической скороговоркой оттарабанил, что «дело не в тебе, но нам надо расстаться».

– Простите, ребят, только настроение всем порчу, – пробормотала Света и уткнулась в телефон. – Надо было мне все-таки в общаге остаться.

– Ага, и рыдала бы в обнимку с подушкой вместо праздника, – возразила Надя. – Нет уж.

Когда свернули с трассы в лес, Женя предупредил:

– Помните, я говорил, что в деревне сеть не ловит? Вот сейчас последняя возможность что-то написать или позвонить кому.

– Да, – подтвердила Света. – У меня одна антенна осталась, и интернет пропал.

– Это называется цифровой детокс, – с умным видом покивала Надя. – Нам всем стоит отдохнуть от соцсетей.

– Но с новым годом-то мы сможем кого-нибудь поздравить? – Эдик удивленно вскинул брови. – Мне родителям надо будет позвонить. Совсем никак?

– Эх ты, дитя цивилизации! – любовно пихнула его в бок Эля.

А Дэн откровенно заржал:

– На елку полезешь в полночь, будешь нашей звездочкой!

– Не, ну родителям – это святое! – согласился Женя. – Ладно уж, свожу тебя в точку Джи. Там пригорок небольшой, и иногда сеть можно поймать.

– Почему «точка Джи»? – уточнила Света.

– Ну мы так ее называем. – И Женя понизил голос, чтобы отец за рулем не услышал: – Расшифровывается как «деревенский жопный интернет». Д-ж-и.

Девчонки прыснули, а Дэн захрюкал и вовсе свалился в проход между креслами «Газели».

* * *

Деревня Тундриха вытянулась вдоль реки. Домов было немало, но большинство явно пустовали. Дым вился лишь над тремя трубами.

– А Афанасьевы тут? Не знаешь, бать? – спросил Женя.

– Только если сам дед Константин. Молодежь-то его не приехала вроде.

– Эх, жалко, ну ладно, – кивнул Женя и пояснил друзьям: – Это соседи наши, Афанасьевы. Я иногда общаюсь с ними, точнее, с их внуками. Прикольные ребята. А вот дед Константин у них того…

И он покрутил пальцем у виска. Олег Евгеньевич вряд ли увидел жест, но суть уловил и одернул сына:

– Не болтал бы ты, Жека. Не ровен час услышит… Он дедок хоть и странный, но все ж человек хороший, сколько раз выручал нас. Не надо обижать старика.

– Бать, он не просто странный! Он реально кукухой двинутый – упрямо возразил Женя и добавил, разворачивая к друзьям: – Считает себя ведуном или типа того, с деревьями разговаривает, обряды у него всякие. Однажды я видел, как он…

– Евгений! Как баба сплетничаешь.

Резкий оклик отца заставил Женю замолчать.

– Ну и ладно, – буркнул он, отворачиваясь к окну.

Наконец машина остановилась у деревянного забора, и Олег Евгеньевич заглушил мотор. Дом оказался немаленьким: в один этаж, но широким, с пристройкой. Из-за угла выглядывали баня и сарай, обшитые вагонкой. А вот сама изба щеголяла срубом из бревен и резными ставнями, которые сейчас, впрочем, были закрыты.

Внутри оказалось жутко холодно. Пока парни носили сумки из машины, Олег Евгеньевич первым делом затопил большую беленую печь, а затем достал из чулана высокие валенки – три пары хозяйских и одни гостевые.

– Дому прогреться надо, это надолго. Ходите пока одетые, прям в куртках своих. И вот переобуйтесь, а то ноги отморозите.

Эля и Надя, охая, тут же вцепились в единственную более-менее женскую пару, размера примерно сорокового, которая принадлежала Жениной маме. Чуть не рассорились, но потом договорились носить по очереди и убежали на крыльцо фотографироваться. В последний момент Надя заглянула в приоткрытую дверь:

– Свет, хочешь с нами?

– Нет, вещи пока разберу.

Она отвернулась, делая вид, что копается в одном из пакетов с продуктами, выставленном на длинный стол, и Надя не стала настаивать. Тем временем парни тоже все переобулись, а Олег Евгеньевич засобирался домой.

– Так, ну вроде все. С остальным и сами разберетесь. От холода не околеете, от голода не помрете, а уж от жажды тем более. – Он многозначительно покосился на пакет с алкоголем. – Мы с матерью приедем третьего января, во второй половине. Было б здорово в баньке погреться, а потом уж и домой.

– Намек понял, бать, – ухмыльнулся Женя.

– Так уж и намек – прямым текстом говорю. Ну бывайте, молодежь, ведите себя прилично, но отдохните как следует!

Олег Евгеньевич подмигнул Свете и вышел, обдав ее, начавшую немного согреваться, морозным воздухом с улицы.

Спустя полчаса все наконец собрались в доме, успев и по округе прогуляться, и в холодную пока баню нос сунуть, и в снежки поиграть. Печка гудела, распространяя вокруг себя волны тепла, но снимать куртки внутри еще было некомфортно, хоть с морозом на улице и не сравнить. Надя вызвалась хозяйничать: отыскала нужную посуду и поставила на печку вариться все, что нужно было подготовить для праздничного ужина. Женя увел парней на речку за водой.

– А как они воду достанут-то? – удивилась Эля, вынимая из буфета миски, разделочные доски и прочую утварь.

– Женя сказал, что там проруби есть, – ответила Света. – Деревенские каждый день черпают оттуда, так что отверстие не замерзает.

– Странно. Не заметила никаких прорубей на реке, когда подъезжали…

– Странно, Эль, как ты вообще успела рассмотреть реку, учитывая, что в это время у тебя во рту был язык Эдика, – усмехнулась Надя.

– Завидуешь? – ничуть не смутилась Эля.

Надя фыркнула.

– Делать мне больше нечего? Свет, посмотри, там яйца не остыли?

Света передала ей кастрюльку и, проигнорировав пассаж про язык Эдика, как ни в чем не бывало добавила:

– А они проруби накрывают чем-то вроде крышек. Наверное, на них снега насыпало, вот со стороны и казалось, что лед на реке нетронут.