идее, отец? Где она у тебя? Здесь? (Подбрасывает ногой тетрадь, в которую старик вклеивал газетные вырезки.)

О т е ц (поспешно наклоняется и накрывает рукой тетрадь). Ты знаешь, что в этой тетради, Мира?

М и р а. Нет.

О т е ц. Ну тогда я тебе расскажу! В этой тетради собраны факты, о которых я с уверенностью могу сказать, что они имеют жизненно важное значение для всего мира.

В глубине сцены появляется  З о ф и я, с усмешкой слушает. Отец и Мира ее не замечают.

Здесь, смотри, вот где-то здесь (раскрыв тетрадь, пальцем водит по страницам) будет указан день, когда мои открытия увидят свет. (Сидит на корточках, поднимает лицо, когда Мира склоняется к нему.)

М и р а. Ты хочешь мне довериться?

О т е ц. Во-первых, тайна магнитного поля. Во-вторых, образец языка письма этрусков.

М и р а. Иллирия воскрешенная! Ох! Отец! Ох!

О т е ц. Вот так! Вы учились, а я, забытый всеми сельский учитель на пенсии, осуществлю то, что должны были сделать вы! (Встает с корточек.)

Зофия подходит ближе. На первый взгляд это скромная, милая, умная девушка, этакая героиня из старинного романа, юные годы которой уже прошли. Говорит, смягчая резкость, руки вытянуты, будто в них свеча.

З о ф и я. Дядя, вы только глупостями занимаетесь! А после обеда и часу не отдыхали. Поливали сад, хотя вам хорошо известно, что это моя обязанность. Ну?! Последняя кардиограмма была малоутешительна. Вы меня поняли? А сейчас вы наденете джемпер, и мы с вами поедим бульончика с яйцом, да? Пораньше ляжем спать, никакого телевизора. Я проветриваю спальни, за день они нагрелись от солнца.

О т е ц (ворчливо, хотя в голосе чувствуется теплота). Ты все время надо мной командуешь, хитруля! Думаешь, я всегда тебя буду слушать?

З о ф и я. Всегда!

М и р а. Несомненно!

З о ф и я. До чего скучно было б, если б не праздники! Тс-с, дорогие мои! Завтра ваш день рождения, придет много народу. Я такого мяса чу́дного достала для жаркого. Спаржа, правда, немного переросшая, ну да я ее для соуса использую. Мы можем накрыть в саду.

О т е ц. Хотелось бы знать, к чему ты устроила эту комедию? Небось думала: «Может, это его последний день рождения…»

З о ф и я. Ну конечно же!

О т е ц. Спасибо!

З о ф и я. Ох, дядя!.. В тот год, когда вы взяли меня, мы тоже праздновали ваш день рождения в саду. Я сидела у вас на коленях, вы намазали мне губы малиновой настойкой и сказали: «Ты, моя птичка, упала из гнезда прямо мне в руки!» Это было в Кунготе.

М и р а. А я в это время, запертая в классе, сто раз должна была написать: «Труд ведет нас к счастью, наказание в этом помогает».

О т е ц. Каждому по заслугам!

З о ф и я. А Милан шлепнулся с груши в яму с навозом Лавра. Помните?

О т е ц (вздрагивает, черты лица каменеют, резко обрывает Зофию). Не надо!

Смех замирает. Пауза.

З о ф и я. Как-то Лазник проходил мимо. Он говорил, что дважды видел его в городе: один раз в «Эмоне», другой — у шлагбаума на Чернетовой улице. Его освободили, и он скоро вернется домой.

О т е ц. Меня это не интересует.

З о ф и я. Дядя, а у вас нос чешется?

О т е ц. Ну, тут мы с тобой шутить не будем! Не придет он, да и не нужно, чтобы приходил!

З о ф и я. Не станете же вы сына гнать из дому!

О т е ц. Это дело ad acta[17].

З о ф и я. Не говорите мне того, чего я не могу понять!

М и р а (смеется). Действительно не следует! Я уже сейчас слышу, как разрывается его сердце. Блудный сын — желанный. Но если он вернется, они будут друг друга поедом есть. Сюжетец: на какие деньги построен этот домик. Милан убежден, что у мамы был чулок.

З о ф и я. Какой чулок?

М и р а. Набитый деньгами, понятно! А еще больше он убежден в том, что он единственный наследник этого чулка и всех маминых богатств.

О т е ц. Пусть себе фантазирует! Но он не придет, уверяю вас!

М и р а. Как это не придет?

О т е ц. Не знаешь?

М и р а. Даже приблизительно!

О т е ц. Он меня боится, потому что я истинный судья.

М и р а. «Именем народа выносится приговор…»

О т е ц. Именем народа!

М и р а. Что он у тебя украл?

О т е ц (взрывается). Он украл у меня сон! Украл мой покой! Честь! Уважение!

М и р а. Могу поклясться, что это твои изобретения и формулы сокращали твой сон, ты же сам только что мне о них рассказывал!

О т е ц. Я найду противоядие от твоих змеиных укусов!

М и р а. А разве ты мне еще не угрожал?

О т е ц. Не жди, что я тебе впредь буду сообщать о том, что собираюсь делать.

Зофия во время этой перепалки стоит с опущенной головой и вытирает нос, заметно, что она плакала; эта перемена в ней удивляет, поскольку до сих пор она вела себя задиристо.

(Подходит к ней.) Что с тобой, девочка? Ну что ты нюни распустила.

М и р а. Ее сердце разрывается, когда мы бранимся.

З о ф и я. Да! Да!

О т е ц. Ну, Зофи, перестань!

З о ф и я. Я этого не перенесу! Мне нехорошо, дядя. Я привыкла думать, что мы понимаем друг друга как нельзя лучше, ну разве это не так? И если люди любят друг друга, они не должны так… Нужно быть терпеливыми… Что-то можно и не заметить, а не так, как вы! Мне страшно, когда вы начинаете ссориться. Я боюсь, что вы… не знаю, как сказать… люди, которые любят, должны беречь друг друга. (Поспешно вытирает нос.)

Старик обнимает ее за плечи.

М и р а (раскачивается на стуле, с улыбкой поглядывая на них). Святая спасительница!

О т е ц. Ты права, Зофия! Ты наш добрый ангел! Ничего плохого не случилось, мы просто разговариваем. Ты ведь нас знаешь, двух носорогов! Бум! Посмотри на меня. Подожди, я вытру тебе слезки. Ну, сырость развела!

М и р а. Какая ты странная, то командуешь, а через пять минут плачешь. Не бойся, я его не съем, твоего любимого старичка!

З о ф и я (перестает всхлипывать, смеется, хлопает в ладоши). Молодцы! И завтра у нас будет славное веселье! Ой, чуть не забыла!

М и р а. На плите что-нибудь оставила?

З о ф и я. Я вспомнила про серенады!

М и р а. Какие еще серенады?

З о ф и я. Вы помните, как бывало раньше в этот вечер? Накануне твоего дня рождения, дядя?

О т е ц. Да, в самом деле!

З о ф и я (возбужденно). Взять, к примеру, деревню Села! Днем мы тайком что-нибудь пекли. С наступлением сумерек перед школой вокруг телеграфного столба собирались ученики и Тине, сын Миклавжа, начинал петь.

М и р а. Который Тине?

З о ф и я. Уже не помнишь? Тот, что вечно ходил с мокрым носом!

М и р а. Ах да! Вспомнила! Тине!

З о ф и я (видимо, изображая мальчика Тине, переминаясь с ноги на ногу, поет высоким голосом). Благодетель наш,