Хотя, даже если ожили, то остались внутри зеркальной ловушки, а она схлопнулась.

— Таково твое оправдание? — продолжал между тем магистр гневно. То ли он не заметил те изменения, которые претерпело лицо псевдо-императора, то ли хорошо притворялся. А может быть Арон был единственным, кто видел истинный облик тварей? Ведь до тех пор, пока жезл Солнечного не начал действовать, для его глаз они тоже выглядели как обычные люди.

Арон поднял руку с жезлом, уже привычно зачерпнул в бездонном резерве артефакта, но в этот раз не потянул Силу в себя, а выпустил через жезл. Тот засиял. Его свет проник, казалось, в каждый темный угол, вскрыл каждый тайник…

Лицо магистра, только что исполненное благородного гнева, изменилось. Волосы исчезли, обнажив голый череп, обтянутый желтой кожей. Глаза залило чернотой, нос ввалился, а губы высохли в тонкие полоски, обнажив острые зубы. Через мгновение такая же метаморфоза произошла с пятью другими магистрами и с парой придворных.

Еще того не лучше! Черные Шаманы!

Убить его напрямую, своим прикосновением, они не могли — мумия их сородича внутри эррэ Арона защищала его. Но это не значило, что он был неуязвим для их магии или подчиненных им тварей.

Люди, оставшиеся людьми, ошеломленно попятились от тех, кто вдруг превратился в чудовищ, а потом и вовсе кинулись бежать к выходу. Через несколько мгновений в тронном зале остались лишь Черные Шаманы, да еще краем глаза Арон заметил, что несколько придворных, чье любопытство оказалось сильнее здравого смысла, вернулись и теперь осторожно заглядывали в распахнутые двери. А вот в Светлых магистрах здравый смысл возобладал во всех без исключения — никто из них не остался в зале, да и, Арон был уверен, во дворце тоже.

Черные Шаманы задвигались, окружая Арона, и тот, который под маской Светлого магистра заговорил с ним первым, подал голос и сейчас. Для постороннего человека его речь прозвучала бы как что-то вроде "лхаша-ашассахн", но Арон с удивлением осознал, что понимает смысл сказанного.

"Отступник" — таковым было основное значение этого сочетания звуков, но за ним скрывалось еще несколько слоев. Не просто отступник, но тот, кто продался чужим богам ради их даров.

Даров, хм? Это они о жезле Солнечного?

Значит, эти Черные Шаманы тоже приняли его за своего, но своего, предавшего их идеалы.

В заплечном мешке Арона так и лежали амулеты, переданные ему неупокоенным духом мертвого мага. Амулеты, которые должны были помочь ему справиться с Черным Шаманом и которые он еще ни разу не использовал.

Арон вновь зачерпнул Силу в жезле Солнечного и в этот раз направил ее на амулеты мертвеца. Держать их для этого в руках ему было не нужно. Ткань мешка осыпалась пеплом и амулеты мертвеца повисли в воздухе — четыре одинаковых темно-серых куба, выплавленных из неведомого металла.

Едва они появились, Черные Шаманы застыли на месте, уставившись на кубы и полностью забыв об Ароне.

Амулеты между тем налились темным огнем, а потом по тронному залу пронесся вихрь. Сперва лишь порыв ветра, он моментально набрал силу урагана. Сорвал со дворца крышу, разбросал колонны, и, будто то было этакой разминкой, метнулся, наконец, к тварям Изнанки. Арон ощущал, как вихрь вытягивает все больше и больше Силы. Отдавай ему свою Силу обычный маг, уже лишился бы резерва. Но резерв божественного артефакта был бездонен.

Вихрь окутал первого Шамана, срывая с костей остатки мумифицированной плоти, а потом разламывая и сами кости. Потом магия амулетов перекинулась на остальных тварей Изнанки…

Арон стиснул жезл крепче — вытягивать из него энергию с каждым мгновением становилось все сложнее.

Вот со второго Шамана сползла плоть, вот третий упал на пол кучей переломанных костей.

Жезл начал жечь руку Арона.

Вот четвертый Шаман превратился в костяную горку, вот вихрь метнулся к пятому.

Боль в руке стала невыносима. Настолько невыносима, что Арон почти разжал пальцы. И мелькнула мысль, что сейчас пригодилось бы отвлечься, например, услышать напоминание от Прежнего, чтобы не смел прекращать волшбу. Да и в целом, после стольких недель, когда Арон делил свой разум с двойником, полная тишина была непривычна.

Неужели ему действительно не хватало чужого присутствия и язвительных фраз Прежнего?

Додумать эту мысль Арон не успел — ее перебил знакомый смешок. Настолько неожиданный, что Арон действительно едва не разжал пальцы.

"Держи крепче, дурень! Будет бесовски обидно, если из-за того, что заболел пальчик, ты позволишь тварям Изнанки нас сожрать."

"Заболел пальчик," — как же было похоже на Прежнего вот так все преуменьшить. Левая рука Арона была словно погружена в кипящее масло, и только глаза убеждали, что она цела и кожа вовсе не лопается от жара, а плоть не превращается в жаркое.

Шестая тварь, седьмая и, наконец, восьмая…

К тому времени, когда последний Черный Шаман стал костяной горкой, Арону больше всего хотелось отбросить жезл, заорать в голос и, повинуясь бездумной боли, прижать пострадавшую руку к груди. Ничего из этого он, конечно, не сделал — слишком любопытные придворные продолжали заглядывать внутрь полуразрушенного тронного зала и Великому Темному Магу нужно было держать лицо.

"Хотя бы это ты понимаешь, — пробурчал Прежний. — Уже хорошо."

Арон опустил руку с жезлом, чувствуя, как постепенно отступает боль, и только тут задался напрашивающимся вопросом:

"Тебя не должно больше существовать. У нас произошло слияние сущностей, я получил твою память."

"Не должно, — легко согласился Прежний. — Но откуда-то ведь я взялся?"

Верно. Понять бы еще, откуда…

Краем глаза Арон уловил движение и повернул голову. Один из любопытных придворных проскользнул в дверь и теперь осторожно пробирался между кусками разбитых колонн, отколотой штукатурки и костей Шаманов. Остальные тоже протиснулись внутрь зала, но дальше не проходили, топтались у порога.

Лицо самого отважного придворного показалось Арону знакомым — не из его памяти, а из памяти Прежнего…

"Главный церемониймейстер, — пробормотал тот. — Что он задумал?"

Арон наблюдал за движением придворного, чувствуя растущее любопытство. Тот прошел мимо тело псевдо-императора и остановился возле его отрубленной головы. Наклонился, стянул корону, внимательно осмотрел, протер рукавом от пыли, попавшей на металл от разрушенных колонн, а потом двинулся к Арону. В двух шагах от него остановился и низко поклонился, протягивая ему свою ношу.

— Прошу, господин, возьмите, она ваша по праву.

Арон хмыкнул.

— Разве что по праву сильного, — сказал он. — Крови династии Коггир во мне нет.

— Первый Император снял корону с мертвой Вассары, — возразил придворный. — Будет символично, если вы возьмете ее с тела последнего Коггир.

"Вот она, верность придворных, — Прежний вздохнул. — Ядовитые змеи все до единого."

Арон, не отвечая, рассматривал корону. Наблюдал за тем, как солнечный свет, проникающий через