_______________

Песня для главы Мумий Тролль — Это по любви

Соня: я все еще не доверяю ему

Как же он смотрит на меня — невозможно! Интересно, этому можно научиться или у него врожденный талант проникать через глаза прямо в сердце? Я ощущаю это буквально на физическом уровне. Стараюсь держаться, но долго не получается — отвожу взгляд, потому что тону в зеленом омуте, трепещу и осознаю, что с каждой секундой все отчаянней влюбляюсь. В его открытую улыбку, бархатный голос… В запах его кожи и тепло его ладони, в настойчивость его губ. В то, как он смотрит на меня и как прикасается. В его уверенность и своенравность, даже в его упрямство на грани наглости! Вот прямо сейчас, в эту самую минуту я по уши втрескиваюсь в Никиту Гордиевского.

Но я все еще не доверяю ему. Мы так мало знаем друг друга и мне непонятны мотивы, побудившие его прилететь сюда. Спустя два месяца после короткого и ничего не значащего знакомства он возникает, выдавая себя за другого. Почему?

С трудом верится, что он не мог перестать думать обо мне. Вот мне и правда не удавалось и дня прожить без мыслей о нем. Каждое утро начиналось с просмотра новостей о холдинге его отца. Я жадно искала упоминания о Никите, боясь наткнуться на новость о его помолвке с Юлей Третьяковой. Перед сном листала все сториз не только его девушки, но и ее подруг. Его нигде не было. Единственный раз мисс Третьякова сделала отметку его аккаунта на своей фотографии с острова в Тихом океане. На фото его не было, но имя значилось. И по ее многочисленным видео в инсте было понятно, что она отдыхает с парнем. Я не сомневалась, что они проводят отпуск вместе, но он это упорно отрицает.

Мне хочется ему верить, он не похож на лжеца, но у меня все еще осталось много вопросов, которые я пока стесняюсь задать. Мне кажется, что он тоже не спросил всего, что хотел, хотя возможность была. Такая недосказанность нервирует, но все-таки мы вполне сносно пообщались. И эта ночь обещает еще большее сближение. Ночью говорить откровенно легче, перед рассветом люди искренней.

Вкладываю свою ладонь в руку Гордиевского и послушно следую за ним. По правде говоря, я бы пошла за ним на край света, хоть на необитаемый остров, но он пока предлагает погулять по Барселоне, а потом рвануть вместе в Париж. Это странно и совершенно неожиданно, что я согласилась.

Какая девушка не мечтала побывать в Париже? Я не исключение. Помню, как мечтала после переезда в Барселону объехать всю Европу, и начать планировала именно с города всех влюбленных. Не сложилось. Побывала только в Мадриде и Милане, проездом ‒ в Берлине. В реальности мечтам о беззаботной студенческой жизни в Европе категорически не было места. Учеба и работа поглощали все время, вырваться из бесконечно повторяющегося круга гонки за выживание не получалось.

И вдруг сегодня я соглашаюсь ехать в Париж. С ним! С парнем, рядом с которым становлюсь неадекватной, несу чушь и заикаюсь. Что это? Вызов самой себе или слепая влюбленность? Блокирую мысли о том, как выглядит мое согласие со стороны — я так хочу, и будь что будет!

На выходе из бара он резко меня обнимает, но всего на несколько секунд. Так же резко отстраняется и быстрым шагом идет в сторону города, тянет за собой. Мне приходится практически бежать, чтобы не отставать.

‒ Куда мы так торопимся? — кричу ему в затылок, смеясь.

‒ Узнавать друг друга, — улыбается он в ответ, на миг оборачивается и реально переходит на бег.

‒ Обязательно так нестись? — хохочу я и тоже бегу, вариантов у меня нет: он крепко держит за руку и тянет следом.

‒ Мы и так уже потеряли уйму времени! — отвечает он и ускоряется еще больше.

Как два обезумевших подростка мы несемся по узким улицам от набережной в сторону центра. Чуть не сбиваем с ног вынырнувшего из-за угла мужчину с собакой. От неожиданности песик остервенело лает, а мужчина выдает несколько ругательств нам в спину. Я на ходу кричу какие-то извинения, но не уверена, что он их слышит, потому что мы очередной раз сворачиваем в один из переулков Готического квартала.

Тут Никита резко тормозит, и я с разгона впечатываюсь в него. Он обхватывает руками мое лицо и целует. На этот раз я успеваю среагировать и ответить. Очередной, неожиданный для меня поцелуй получается рваным и жадным. Мы сбивчиво дышим и хватаем друг друга губами.

‒ Ты красиво говоришь по-испански, сеньорита Софи, ‒ шепчет он и надсадно дышит мне в губы, поглаживая пальцами скулы. ‒ Совсем не похожа на испанку, но тебе идет эта страна и язык.

Выровнять дыхание никак не получается. Бегаю я почти каждое утро, но целоваться на бегу мне пока не приходилось. Адреналин в крови зашкаливает, сердце колошматит в груди так, что даже страшно.

‒ Ты обманщик! — выдаю я, и у него округляются глаза. ‒ Врунишка! Сказал, что не знаешь, где находится Рамбла, а сам ведешь меня к ней самой короткой дорогой.

Он облегченно хохочет. Ожидал каких-то других обвинений, наверное.

‒ Я шел к тебе этим путем из отеля и запомнил. У меня феноменальная топографическая память.

‒ Где ты остановился?

‒ Отель Маджестик.

‒ Оо, ‒ только и тяну я, потому что сказать тут нечего. Я могу себе только представить, сколько стоит номер на сутки в этом отеле — не меньше половины моей месячной зарплаты.

Мы выходим на бульвар. Почти полночь, а здесь все еще многолюдно и шумно. В кафешках выпивает молодежь, несколько мужских компаний горланят в спорт баре. Это в основном приезжие, у местных не принято засиживаться в ресторанах по будням, да и не ходят они сюда ‒ это самая туристическая улица Барселоны.

‒ Это и есть Рамбла? — кривится Никита.

‒ Она самая. Держи телефон крепче и следи за карманами, здесь воровской клондайк, ‒ предупреждаю я. В первый год учебы у меня на этой улице вытащили кошелек. Хорошо еще, что документов в нем не было, пришлось бы потратить уйму времени и нервов на восстановление.

‒ Не самое подходящее место для разговоров, ‒ комментирует Никита. — А где здесь недалеко можно спокойно и безопасно посидеть и поговорить?

‒ В отеле Маджестик,‒ иронизирую я, взмахивая руками. — Номер стоит как половина почки, зато на входе охрана, а внутри ‒ тишина и покой.

Его бровь ползет вверх, а губы растягиваются в хитрой улыбке.

‒ Намекаешь, что не против подняться в мой номер?

‒ Нет, ‒ прыскаю я. ‒ Хочу сказать, что ты самый мажористый мажор из всех, что мне встречались.

Его взгляд тухнет, а улыбка сползает и растворяется в кислой мине:

‒ И многих ты знала?

Понимаю, к чему он клонит, и сразу осекаю:

‒ Нескольких, да и то не особо близко. Но вряд ли Маджестик был им по карману.