‒ Тем не менее отель не пустует. В мире полно богатых людей, странно, что тебе не повезло с ними познакомиться.

‒ У меня никогда не было такой цели. Если честно, я сторонюсь людей, живущих в пафосных пятизвездочных отелях.

‒ Да ладно тебе, Сонь! Ты же сама не из бедной семьи. Сразу после школы уехала жить в Испанию, в Университете Барселоны училась.

‒ Я из самой обычной семьи, ‒ в сердцах выпаливаю я. ‒ Просто выиграла грант на обучение. А чтобы оплатить проживание здесь, мы с мамой продали нашу квартиру. Единственную. Теперь у меня нет дома, но есть диплом, который мало кому интересен. Чтобы прокормить себя, я работаю официанткой и параллельно ищу любую другую работу, потому что ресторан закрыт в межсезонье.

Никита задумчиво смотрит словно сквозь меня.

‒ Вот как? Но ты производишь совсем другое впечатление.

‒ И какое же?

‒ Когда мы познакомились, ты была в лабутенах и дорогом шелковом платье, ‒ вспоминает он и судорожно моргает, словно пытается принять тот факт, что с ним рядом оказалась не такая же мажорка.

‒ Так я эти жуткие босоножки у подруги позаимствовала, ‒ признаюсь и теряюсь, о чем дальше с ним говорить.

Он живет среди прекрасных фей в брендовых шелках и дорогой обуви, и меня принял за одну из них. А я ‒ почти безработная неудачница, вся ценность которой заключается в никому не нужном европейском образовании, незаконченном к тому же.

Никита задумчиво хмыкает. Незаметно кошусь на его профиль, но не могу разгадать, о чем он думает. Мы продолжаем идти, держась за руки. Чувствую, как этот тактильный контакт начинает меня напрягать.

Блин! Ну какой роман может быть у Гордиевского со мной? Останавливаюсь и освобождаю руку, чтобы расстегнуть сумочку и спрятать в нее телефон, который все это время был у меня в свободной руке.

На душе мерзко. До этого момента он казался заинтересованным, даже увлеченным мной. Явно пытался произвести впечатление, и это ему удавалось. Вот только получается, что я оказалась совсем не той, ради кого он приехал. Зря старался.

Я вовсе не успешная европейская студентка с внушительным банковским счетом. Каждое утро бегая мимо яхт за сотни тысяч евро, я никогда даже не заходила внутрь пятизвездочного отеля. Говорю на четырех языках, но ни разу не летала ни на какие острова. У меня диплом одного из пяти лучших архитектурных факультетов Европы, но я почитаю за счастье работать в обыкновенной цветочной лавке. И у меня никогда не было отношений с парнем, но я начала вести парадоксальный блог холостячки о свиданиях. Через две недели срок действия моей визы закончится, и я стану нелегалкой. Какие там лабутены!

Впереди уже видна Площадь Каталонии, мы полностью прошли эту проклятую улицу, она не очень длинная. Никогда не любила Рамблу и впредь буду стороной обходить.

Молчание затягивается, а нам необходимо объясниться.

‒ Никит, если я не та, кого ты ожидал здесь найти… — начинаю я дрогнувшим голосом.

‒Слушай, ‒ перебивает он и снова берет меня за руку. ‒ Теперь моя очередь рассказать о себе и о Лондоне. Мы договаривались.

‒ Да, но ты не обязан, если напряжно. Не обязательно продолжать наше общение и вообще…

‒ Вообще ты не перестаешь меня удивлять, Птичка. Серьезно считаешь, что у парня может пропасть интерес к девушке, если у нее временные трудности с финансами?

‒ Я не знаю, — честно отвечаю я на его неудобный вопрос, ‒ Мой опыт в области мужской логики невелик.

Его лицо озаряет озорная улыбка.

‒ Давай разберем на примере пестиков и тычинок. Кто там из них мужского пола? Все время забываю.

‒ Тычинка, ‒ хихикаю я.

‒ Да ладно? ‒ смеется он звучным красивым смехом. ‒ Так ты думаешь, тычинка откажет себе в удовольствии оплодотворить прекрасный пестик, если пестик не на лабутенах?

‒ Что ты несешь? — я легонько толкаю его в грудь и хохочу, представляя себе пестики, марширующие на шпильках с красной подошвой.

‒ Не что, а кого, ‒ поправляет он, и я не сразу понимаю, о чем речь. Успеваю только заметить, как вспыхивают его глаза, и в следующий миг взлетаю в воздух.

Никита обхватывает меня за талию и рывком отрывает от земли. Айкаю и пищу, хватая его за плечи, а он быстро перехватывает меня в районе бедер, прижимает и кружит. И это происходит по центру Площади Каталонии, на нулевом километре. Кажется, это самое романтичное, что может произойти ночью в Барселоне!

Мой пульс стремительно учащается, но не от страха или волнения, а от радости. Только что мне хотелось плакать, я была готова навсегда распрощаться с Гордиевским, но все изменилось, стоило ему обнять меня и закружить.

На душе по-детски легко и весело ‒ совсем не так, как минутой ранее. Голова идет кругом, эмоции хлещут через край. Отрываю руки от его рельефных предплечий, раскидываю их в стороны и смеюсь.

Никита проворачивает нас еще несколько раз и останавливается. Стекаю по нему вниз. Он опускает, но не отпускает — продолжает тесно обнимать.

Наши лица рядом. Чувствую кожей его дыхание и впервые сама тянусь к нему губами. Дотрагиваюсь, ловлю его короткий выдох и оторваться уже не могу. Целую его нежно и осторожно, одними губами. Мягко, тепло, влажно.

Кажется, что бесстрастно, но он начинает отвечать, и в груди у меня трепещет. Потом я чувствую характерное шевеление у него в паху, и одновременно ‒ тяжесть внизу собственного живота. Почему я так реагирую? Следовало бы смутиться и отодвинуться, но меня все устраивает.

Запомнить бы этот долгий поцелуй в самом сердце Барсы навсегда, думаю я, и Вселенная словно слышит мои мысли.

Когда мы нехотя отрываемся друг от друга и уже собираемся идти дальше, к нам подходит чудаковатый выходец из Марроко в затертых джинсах и несвежей футболке.

‒ Ребята, я случайно снял на телефон ваш поцелуй. Могу удалить это видео или сбросить его вам? ‒ спрашивает на плохом английском.

Я все еще нахожусь под впечатлением от близости и притормаживаю, зато Никита реагирует быстро:

‒ Сколько хочешь?

‒ Не, не за деньги, ‒ отнекивается марокканец и, блаженно улыбаясь, протягивает свой смартфон. ‒ Посмотрите, как круто получилось.

Я уже готова развернуться и уйти, настолько странным мне кажется этот обкуренный паренек, снимающий на телефон целующие парочки, но Никита уверенно берет из его рук телефон и нажимает на воспроизведение.

На видео действительно запечатлены наши головокружительные объятия. Впервые вижу нас вместе со стороны и приятно удивлена. Мы очень разные, но смотримся кинематографически прекрасно. Гордиевский высокий, а я на его фоне ‒ миниатюрная и хрупкая. Он уверенно обвивает мое тело своими крупными руками, а я льну к нему, запрокидывая голову и прогибаясь в пояснице. Язык наших тел выразителен и понятен любому, кто хоть раз в жизни испытывал влюбленность. Качество съемки не очень, но ракурс неплохой.