Функции выживания – корень многих из наших беспокойств и привязанностей. В первой главе мы говорили, что наши привязанности произрастают из ложного чувства «я». Из тех историй, которые мы рассказываем о себе, вместо того чтобы стремиться к истинному знанию о своей природе. Волнения, страх и привязанность создают многие из наших мыслительных паттернов. Наш ум наполнен ими в течение дня, а ночью они становятся нашими снами. Еще есть повторяющиеся негативные мыслительные паттерны, сценарии, возникающие в нашем уме: воображаемые споры, картины катастроф, фантазии о любовных историях. Все это коренится в функциях выживания. То, за что мы пытаемся держаться, смерти чего стараемся избежать, – это наше ложное, ограниченное чувство «я». Это наша главная идентификация и самая сильная привязанность. Кем бы мы были, если бы не были своей идеей о том, кто мы есть? Что бы осталось?

Йога говорит, что остается только чистое сознание. Оно не имеет локации и является вечным, всепроникающим бытием. Отождествляясь с личными историями, мы не становимся вечными и всепроникающими. Мы существуем только там, куда направляем свой ум. Ум – это только поле мышления. Он содержит образы, чувства, идеи и фантазии, но не сознание. Сознание – это тот свет, который делает возможным сам процесс этих переживаний. Ум становится проблемой, когда он ограничивает наше ви́дение. Когда мы верим всему, что происходит в нашем уме, и считаем это единственной правдой и реальностью, у нас большие проблемы. Когда мы используем ум по его прямому назначению, он прекращает быть проблемой и становится только инструментом. Ум помогает в коммуникации, формировании слов, направлении действий, превращении идей в нечто осязаемое. Мой ум помогает мне формулировать идеи в слова, затем направлять мои пальцы по клавиатуре, чтобы напечатать слова на компьютере. Компьютер – это физическое проявление чьего-то ума и воображения (мой, например, возник из воображения Стива Джобса).

Ум точно не помощник, чтобы «разобраться, что есть что». «Что есть что» – это не идея, а переживание; ум может отразить опыт, но не может его создать. Ум, создающий опыт, испытывает ограничения; когда он отражает опыт, он воспринимает нечто превосходящее его способности. Поэтому ум описывается как сатва: не потому что он является чистым и гармоничным, а потому что в его основании лежит способность к отражению самого себя и внешнего, подобно тому, как луна отражается на поверхности океана. Солнце освещает луну, луна отражает этот свет на поверхности океана. Глядя на этот свет, мы испытываем особенное чувство. Это вызывает у нас эстетическое удовольствие: как красиво, умиротворенно, поэтично, насыщенно и т. д. Глядя на отражение лунного света в поверхности воды океана, мы не думаем: «О, это солнечный свет, проходящий огромные расстояния на невероятной скорости, пересекающий миллионы километров (миль) пространства, отражающий свои частицы от астероидов и космической пыли. Он останавливает свои лучи в случайном порядке на водоеме нашей небольшой планеты, и этот свет будет странным образом преследовать нас, в какую бы сторону мы ни прогуливались вдоль пляжа». Вместо этого мы думаем: «О, какая красивая лунная дорожка на воде сегодня!»

Подобно той аналогии с кипящей водой и скоростью, которую мы рассмотрели ранее, эта аналогия указывает, что наше чувственное восприятие не исчерпывает то, что существует в действительности. Это не совсем реальность, а только наше восприятие реального. Идея в основе традиций медитации состоит в том, чтобы понять сознание, внутри которого происходит восприятие, и не принимать переживание или чувства, с ними связанные, за реальность. В теле мы можем видеть физиологические процессы так же, как отражение луны в океане. Сознание отражает себя через разум, ум, нервную систему и всю физиологию. Наша биологическая надстройка, согласно пониманию йогинов, является проявлением сознания. Эта надстройка необходима ему в целях самопознания. Функции выживания, расположенные в стволе головного мозга, могут контролироваться применением практик йоги и осознанности.

Обретение контроля над умом начинается с автономных функций ствола мозга. Корень ума базируется здесь, в месте, которое считается самой древней частью головного мозга с точки зрения эволюционного развития. Ствол мозга поддерживает жизнь тела посредством дыхания, сердцебиения и всех остальных функций выживания. Наша самоидентификация как живых существ целиком связана и тесно переплетена с этими функциями на подсознательном уровне. Бессознательные функции выживания выступают источником происхождения мыслей, в частности мысли: «Я являюсь этим телом». Все другие мысли, идеи, касающиеся нас и нашего существования, происходят из этой корневой мысли. Шанкарачарья говорит в приведенной ранее цитате (которая, по сути, служит подходом снизу вверх к контролю ума), что настоящая мула-бандха – это сдерживание корня ума, читта-бандха (chitta bandha), а не сдерживание сфинктера. Он говорит об этом потому, что неоправданно строгие аскезы, которым следуют отдельные йогины, включающие мула-бандху, трудновыполнимые позы, длительные задержки дыхания, часто ведут не к освобождению, а к превозношению тела и его способностей выполнять трюки на пределе возможностей. Перед тем как сесть под деревом Бодхи и обрести просветление, Будда практиковал аскезы под руководством гуру йоги. В конце концов он прекратил заниматься этим, когда осознал, что просто истязал свое тело, не испытывая никакого духовного прогресса. Сдерживание корня ума означает сдерживание той части физиологии, которая является источником нашей идентификации с телом. Высшие уровни мысли связаны с лимбической системой и префронтальной корой, но без самоидентификации на уровне выживания, которая происходит в стволе мозга, высшие функции невозможны.

Несмотря на утверждение Шанкарачарьи о том, что настоящая мула-бандха заключается в сдерживании корня ума, а не в сокращении анального сфинктера, существует прямая анатомическая связь между этой мышцей и стволом головного мозга. Каждая часть нашего тела находится в постоянном взаимодействии с другими его частями. Нервы, которые заканчиваются в анальном сфинктере, имеют отношение также и к сердечному ритму. Они связаны друг с другом через нервные окончания вагуса, которые соединены цепочкой нейронных связей, тянущейся из кишечника вниз к анусу. Блуждающий нерв, который мы обсудим подробнее в одиннадцатой главе, отвечает за невообразимое количество функций. Одна из этих функций заключается в отслеживании замедления сердечного ритма, одной из главных функций выживания. Если бы не блуждающий нерв, сердечный ритм поддерживался бы в стабильных 90–100 ударах в минуту; замедляющий механизм вагуса (вагальный тормоз) снижает сердечный ритм до 65–70 ударов в минуту и допускает колебание ритма в зависимости от уровня нашей активности. Это колебание называется вариабельностью сердечного ритма. Оно является показателем здорового функционирования нашей нервной системы. В определенных случаях стимуляция вагуса может быть опасной. Гастроэнтерологи знают, что им следует быть осторожными при расширении ануса маленького ребенка. Это может стать причиной брадикардии, снижения ритма сердца до опасного уровня. То же касается интубации младенца или маленького ребенка при анестезии. Когда надгортанник отодвигается, чтобы поместить трубку дальше в горло, сердце также может перейти в режим брадикардии.