– Ну… Не скажу. Аська его точно надумалаувести, вот понять не могу – зачем? Красивый, правда, слов нет, такая конфетамармеладная, и на мужика не очень похож, смазливенький, глазки сладко блестят. Мнеподобные прынцы никогда не нравились, сам улыбается в лицо, а отвернешься,ножик в спину воткнет! Слишком вид у него приветливый, или я непонятнообъяснила?

Я пожала плечами:

– Встречала таких, шакал в шоколаде.

– Во, – подняла вверх палецбабка, – точно! Ладно, потолковать нам надо, пошли на кухню. Дома нетникого, девки на работе.

Я вошла в пятиметровую кубатуру и отметила,что ни бабушка, ни внучки не очень-то себя домашним хозяйством утруждают.Похоже, тут с Нового года никто не мыл посуду и не выносил помойное ведро. Настоле громоздились лотки из-под готовых салатов и батарея вскрытых банок из-подджин-тоника и прочих отвратительных коктейлей.

– Чайку глотнешь? – радушнопредложила старуха.

– Нет, – быстро сказала я, –спасибо.

– Не стесняйся, – подбодрила меняВера Ивановна, пытаясь найти чистую чашку, – не объешь нас, внучки хорошозарабатывают!

– Просто не хочется, –сопротивлялась я, глядя, как Вера Ивановна спокойно опускает пакетик с заваркойв кружку, на краях которой виднелся след розовой помады.

– Ну пусть постоит, – настояла насвоем хозяйка.

– Так почему вы решили, что у Ильяса иАси роман? – решила я вернуть разговор в нужное русло.

Бабка усмехнулась:

– Говорила же, запрутся и молчат. Чемзанимались! А? Вот только я никак скумекать не могла, ну зачем ей этот сиропнужен? Аську всегда деньги интересовали, а Ильяс на богатого не походил. Нет,сам чистенький, рубашонка свежая, ботиночки блестят, но денег больших не имел,никогда ничего не приносил – ни цветов, ни конфет, ни вина…

– Вера Ивановна, – перебила ястарушку, – а кто, кроме Розы Башметовой, мог желать смерти Асе?

Вера Ивановна взяла одну из банок, потряслаее, потом вылила в рот остатки смеси и спокойно ответила:

– Ох, много бы их нашлось! Начнуперечислять, пальцев не хватит. Накуролесила Аська, назапутывала узлов, хотяэто она в мать пошла, в Веронику, покойницу. Вот та пройда была страшная, но, вотличие от Аськи, умная, своего не упускала, головой думать умела, не тольконижним этажом пользовалась, но и мозгами шевелила. Окрутила Марка Матвеича ипотом в масле каталась! Уж Луиза Иосифовна, наверное, злилась, а толку? Кабы унее потом сын не появился…

У меня закружилась голова.

– Вера Ивановна, миленькая, –взмолилась я, – сделайте одолжение, объясните понятно, кто такой Марк Матвеевич?

– Муж Луизы Иосифовны.

– А Вероника?

– Мать Аськи, она ее от Марка и родила!Ладно, слушай внимательно, попытаюсь все по полочкам рассовать, –пообещала Вера Ивановна. – Ты чаек пей, а я болтать начну.

Рассказ потек плавный, и через некоторое времяя и впрямь разобралась в ситуации.

Вера Ивановна получила в свое время часть этойквартиры от завода, конечно, в коммуналке жить плохо, но если выезжаешь издеревянного барака с системой по принципу «на тридцать комнат всего однауборная», то придешь в эйфорическое состояние. Не видать бы Вере Ивановнетакого счастья, да несчастье помогло. Ее дочь вместе с зятем погибли во времяаварии, произошедшей на предприятии. Дирекция, чтобы хоть как-то замять дело,мигом перевезла Веру Ивановну с двумя крошечными внучками на новую жилплощадь,грубо говоря, откупилась квадратными метрами. Если честно, то Вера Ивановна неслишком и горевала. Молодые любили заложить за воротник и могли даже поколотитьмать. Пока Коля и Света были живы, Вера Ивановна боялась рот раскрыть, закаждое не к месту сказанное слово ей доставались тычки. Да и надежды вылезти избарака не было совсем, заработанные средства молодые пропивали, а напроизводстве бесплатно квартиры давали только тем, кто ударно работал. А туттакая радость: и мучители сгинули, и комнаты свои получила.

В соседках у Веры Ивановны оказалась веселаяВероника, безмужняя мамаша, ее дочке Асе было чуть меньше лет, чем внучкамодинокой бабушки. Сначала Вера Ивановна недоумевала: ну с какой стати Вероника,ничем не примечательная сотрудница заводской лаборатории, огребла себе целыхдве комнаты в доме, но потом поняла, в чем дело.

С виду Ника казалась глуповатой простушкой, нио чем, кроме новых нарядов, и не думавшей, с Верой Ивановной она подружиласьсразу и частенько просила ту:

– Слышь, бабушка, пригляди за Аськой,меня опять в ночную смену поставили!

Но Вера Ивановна работала на том же заводе иочень хорошо понимала, на какую работу собралась просидевшая полвечера в ваннойНика, по цехам предприятия тихой змеей ползал слушок: главный конструкторзавода, человек более значимый, чем сам директор, благоволит к Нике, и именноблагодаря протекции Марка Матвеевича она и получила комнаты в отличных хоромах.

Вера Ивановна в дела своей соседки невмешивалась, помощь оказывала ей охотно и никогда не судачила с другими бабамио Нике. Местные кумушки пытались допрашивать Веру Ивановну, но та лишьравнодушно пожимала плечами:

– Живем спокойно, она дочку растит, явнучек, не о чем и толковать, все как у людей.

И это было неправдой. Ника имела намногобольше других. Раз в неделю, по вечерам, где-то после одиннадцати, онапритаскивала домой продуктовый заказ и весело говорила бабке:

– Давай дели на всех.

Открыв в первый раз коробку, Вера Ивановнаахнула, там лежали такие вкусности! «Докторская» колбаса отличного качества, нетолстый, синий, осклизлый кусок, а ровненький, розовый батончик с замечательнымароматом, остродефицитный по тем временам растворимый кофе импортногопроизводства, сыр, гречка… Много чего недоступного для простого человека было втой коробочке.

– Где ж ты взяла такое? – неутерпела Вера Ивановна.

– Ешь и не спрашивай, – улыбнуласьНика.

А еще у соседки неожиданно появлялись деньги,на заводе получку давали пятого и двадцатого. Иногда, числа тридцатого, Никаспрашивала:

– Бабусь, десяточкой не выручишь?

Вера Ивановна, откладывавшая частьзаработанного, вынимала купюру, а через день Ника аккуратно возвращалаодолженное. Оставалось лишь удивляться, где она разбогатела, до зарплаты ещетребовалось дожить.