В голову пришла идея поискать анальгин, япринялась выдвигать кухонные шкафчики и обнаружила в них кучу всяких абсолютнонеуместных на кухне предметов, типа рыболовных крючков и щеток для полировкиботинок, но аптечки тут и в помине не было. И вдруг, о радость, я наткнулась напакетик с надписью «Стоп, боль. Растворите таблетку в любой жидкости».Лекарство было незнакомым, но отечественным, что сразу вызвало у меня к немудоверие.

Разорвав плотную бумагу, я вытряхнула большуюрозовую пилюлю в относительно чистую чашку, потом стала искать воду. Никакихбутылок на кухне не было, фильтра, даже самого простого пластмассового кувшина,тут не держали. Похоже, Линда и члены ее табора пользовались водой прямо из-подкрана, но мне очень не хотелось смешивать лекарство с раствором хлорки. Может,просто так проглотить таблетку? Но тут глаза заприметили пакет свежего молока,я обрадовалась и наплескала немного в чашку, ожидая, что на поверхности начнутбурно лопаться пузырьки. Но пилюля просто всплыла наверх и стала медленнотаять, без всякого шипения.

Я села на табуретку, поджидая, покаобезболивающее окончательно смешается с молоком. Некоторое время на кухнестояла тишина, вдруг Бакс резко сел. Его глаза начали медленно выкатываться изорбит, рот приоткрылся, наружу вывалился розовый язык, из пасти потекли слюни.

– У-у-у, – простонал кот, трясякруглой головой, – у-у-у.

– Не волнуйся, – попыталась яутешить Бакса, – это скоро пройдет, ты, дрянь такая, слопал полоску,которая «заморозила» тебе рот.

– О-о-о, – ответило животное и сужасом посмотрело на меня.

– Потерпи, через час-другой оттаешь.

– А-а-а, – стенал ничего непонимающий Бакс.

Нормальный кошачий вопль, громовое «мяу»издать ему было не по силам, онемевший язык не слушался хозяина, тот, кому хотьраз стоматолог делал обезболивающий укол, пожалеет сейчас Бакса, бедняга явноне испытывал положительных эмоций.

Я погладила кота по голове.

– Будешь теперь знать, каково хвататьвсе, что падает сверху, не переживай, это временная неприятность.

Бакс, явно обладавший недюжинным умом, все жебыл не способен понять человеческую речь, но одно он сообразил правильно: мнеего жаль, поэтому несчастный кот прижался к моей руке и принялся стонать на вселады.

Я встала, подошла к холодильнику, раскрыладверцу и стала изучать его содержимое, раздумывая, чем бы таким вкусненькимугостить поганца. Да уж, не знаю, кто тут ответствен за покупку харчей,драчунья Линда или лентяйка Зина, но на полках имеется просто «восхитительный»набор. Коробочка с прокисшим салатом, обветренный, не завернутый ни в пленку,ни в фольгу и ни в бумагу кусок сыра, вскрытая банка майонеза без крышки, горасиних, холодных макарон и эмалированная миска, куда чья-то рука вытряхнуласразу несколько банок с рыбными консервами, похоже, сайру в масле.

Решив, что несколько рыбок обрадуютнесчастного Бакса, я вынула консервы, услышала бодрое чавканье, глянула на столи увидела, как кот жадно лакает из чашки молоко с окончательно растворившейсятаблеткой.

Быстро водрузив миску на стол, я заорала:

– Не трогай!

Бакс даже ухом не повел, продолжая жадно питьобезболивающее. Я выдернула у него из-под морды кружку, но поздно, на дне виднелисьжалкие капли.

Испытывая огромное желание придушить кота, яхотела схватить его за лохматую шубу, но тут случилось невероятное. Глаза Баксасузились до размера булавочной головки, уши прижались к голове, усывстопорщились. Охота шлепать безобразника у меня пропала.

– Эй, Бакс, – тихо сказала я, –ты чего?

Котяра чуть осел вниз, потом с леденящим душувоплем встал на задние лапы, я шлепнулась на табуретку, никогда до сих пор невстречала животных, умеющих замереть в подобной позе. Простояв так некотороевремя, Бакс закрыл глаза и обвалился вниз, угодив ровнехонько в миску с сайрой.Фонтан мелких масляных брызг разлетелся в разные стороны. Я ринулась к двери,сейчас кот соскочит со стола, начнет трястись, побежит в коридор, ворвется вчью-нибудь спальню, станет вытираться об одеяло. Вы ели когда-нибудь рыбныеконсервы? Представляете, какое в них липко-вонючее масло? Постельное бельепотом придется выкинуть, его никакой стиральный порошок не возьмет.

Мигом сориентировавшись, я схватила парустарых газет, лежащих на стуле. Надо попытаться поймать Бакса, но именно в этомгновение меня поразила тишина.

Я посмотрела вперед. Вместо того чтобыметаться по кухне, сшибая все подряд, животное лежит в миске, голова, четырелапы и хвост снаружи, тело утопает в сайре.

Осторожно ступая, я подошла к столу.

– Эй, Баксик.

Нет ответа. Вернее, никакого звука, страннобыло бы услышать из уст кота: «Все в порядке, не волнуйся».

Я и не ждала членораздельной речи, по идее,Бакс был должен выть, мяукать, трястись, однако он лежал тихо-тихо, закрывглаза.

По спине побежали мурашки, похоже, несчастноеживотное скончалось. Господи, из чего же сделана таблетка? Убойный, простите закаламбур, медикамент, боль покидает того, кто рискнет выпить лекарство,навсегда, вместе с жизнью. На мой взгляд, слишком радикальное средство,сравниться с ним может лишь гильотина, используемая для устранения мигрени.

На глаза накатили слезы, Бакс спас мне жизнь,если бы не несчастный кот, я бы залпом опустошила кружку и лежала сейчас лицомв миске. Бедный, бедный котик, и как объяснить ситуацию Линде? Ну-капредставьте себе, что вы пускаете пожить в квартиру ранее незнакомуюродственницу мужа, а та лишает жизни вашу любимую киску! И как вы поступите с«сестрицей»?

Внезапно Бакс вздохнул, я схватила миску.

– Ты жив?

– Ф-ф-ф, – издал звук кот.

– Милый!

– Ф-ф-ф!

– Любимый!

– Ф-ф-ф.

– Сейчас, сейчас вымою тебя, и забудем обужасном происшествии, зайчик, козлик, лапочка…

Не чуя под собой ног от радости, я отволокламиску с котом в ванную. Бакс лежал неподвижно, более того, он не выказалникакого неудовольствия, когда я положила его в ванну.

– Только не волнуйся, – щебетала я,оглядывая кучу полупустых бутылочек, – воды я не налью. Сначала намылютебя, потом очень осторожно смою. Где же у них шампунь? Ага, вот, видишь,написано по-немецки «Seife», это мыло. Отлично, ничем не пахнет, тебепонравится.

– Ф-ф-ф! – продолжал вздыхать Бакс.