Даже после 1648 года Швеция продолжала оставаться могущественным государством, но, увы, лишь регионального уровня. При Карле X (1654–1660) и Карле XI (1660–1697) она, возможно, достигла пика своего влияния на Балтике, где успешно сдерживала попытки вторжения со стороны датчан и организовывала военные кампании против Польши, России и набиравшей силу Пруссии. Разворот в сторону абсолютизма при Карле XI привел к укреплению королевских финансов и позволил даже в мирное время содержать многочисленную регулярную армию. Но это были лишь отчаянные попытки усилить слабеющую Швецию, которая постепенно теряла первые позиции на политической арене. По словам профессора Робертса,

Никто не считает достижения Швеции ничтожными, но в рамках более масштабного европейского контекста они имеют не столь большое значение. Следует отметить, что на баланс сил на Балтике, от которого Швеция зависела не меньше, чем Дания, Польша и Бранденбург, во второй половине XVII века оказывали влияние французы, голландцы и даже англичане. При этом они преследовали собственные интересы и использовали для этого субсидии, дипломатические интервенции, а также в 1644 и 1659 годах голландский флот{111}. И наконец, несмотря на то что Швецию никогда нельзя было назвать марионеточным государством в этой большой дипломатической игре, в сравнении с другими укреплявшимися западноевропейскими державами в экономическом плане она оставалась карликоми все больше зависела от иностранных субсидий. Ее объем внешней торговли в 1700 году был ничтожно мал на фоне республики Соединенных провинций Нидерландов или Англии, а государственные расходы едва составляли пятидесятую часть того, что тратила Франция{112}. При столь скудной материальной базе и отсутствии доступа к заграничным колониям у Швеции практически не было шансов на сохранение военного господства, которого она достигла на короткое время при Густаве II Адольфе, даже несмотря на удивительную социальную и административную стабильность в государстве. В последующие десятилетия страна фактически свернула свою работу в данном направлении и сконцентрировала внимание на предотвращении продвижения Пруссии на юге и России на востоке.

Пример могущества Нидерландов в этот период ярко контрастирует Швеции. Это была нация, возникшая в результате революции: группа из семи неоднородных провинций, не имеющая нормальной границы с остальной частью Нидерландов, контролируемой Габсбургами, просто осколок части огромной династической империи, страна, ограниченная как в плане населения, так и территории, но быстро ставшая одной из могущественных держав не только Европы, но и мира почти на целый век. Новое государство отличалось от прочих (но не от своего итальянского предшественника — Венеции) в установлении республиканской, олигархической формы правления, но ее самой значительной особенностью было наличие предпосылок для строительства сильной страны, связанных с мировой торговлей, промышленностью и финансами. Это была, что и говорить, мощная военная держава, по крайней мере с точки зрения оборонительных систем, обладательница самого эффективного флота, пока в конце XVII века его не затмил британский. Однако подобная демонстрация силы была скорее следствием, а не сущностью голландского могущества и влияния.

Разумеется, на заре революции 70 тыс. голландских повстанцев вряд ли играли большую роль в общеевропейских делах. Для этого понадобились десятилетия, пока в начале XVI века не оформились какие бы то ни было границы самостоятельного государства. Так называемая Нидерландская революция на первоначальном этапе носила спорадический характер. В этот период различные социальные группы и области сражались как между собой, так и с общим противником, Габсбургами, а порой и шли на компромисс с последними. В 1580-х годах бывали моменты, когда герцог Пармский, успешно претворявший в жизнь политику восстановления испанского контроля над территориями, оказывался в шаге от окончательного решения данного вопроса. Но субсидии и военная помощь Англии и других протестантских государств, массовые поставки оружия, частые отзывы испанских войск во Францию дали повстанцам возможность довести свою революцию до конца. Вследствие того что почти все голландские порты и верфи находились в руках мятежников и Испания не могла контролировать ситуацию на море, герцогу Пармскому оставалось вести лишь наземные осадные операции, медленно отвоевывая территории, теряя благоприятные моменты из-за постоянных отзывов его армии во Францию{113}.

В итоге к 1590-м годам республика Соединенных провинций Нидерландов выжила и смогла отвоевать большинство областей и городов на востоке. Ее армия к этому времени была уже хорошо подготовленной, во главе ее стоял Мориц Нассауский, чьи тактические новации и умение использовать водные преграды сделали его одним из величайших полководцев века. Но армию с трудом можно было назвать голландской, так как в 1600 году она состояла из 43 английских, 32 французских, 20 шотландских, 11 валлонских, 9 немецких и лишь 11 голландских рот{114}. Несмотря на такую многонациональность (хотя нетипичной ее не назовешь), Морицу удалось создать монолитные войска. Безусловно, этому способствовала финансовая поддержка со стороны голландского правительства: его армия регулярно получала денежное довольствие, что выгодно отличало ее от большинства армий Европы. Кроме того, правительство не забывало и про мощный флот страны.

Не стоит преувеличивать уровень благосостояния и финансовой стабильности республики или предполагать, что она легко могла себе позволить вести длительные военные действия, особенно в самом начале революции. Война нанесла значительный ущерб восточной и южной частям Соединенных провинций. Кроме того, огромные потери понесла торговля. Сократилось количество жителей. Даже для процветающей провинции Голландии оказались неподъемными существующие налоги. В 1579 году для ведения войны необходимо было 960 тыс. флоринов, а в 1599 году уже почти 5,5 млн. К началу XVII века, когда годовые расходы на войну с Испанией выросли до 10 млн. флоринов, многие стали задаваться вопросом, как долго страна сможет продолжать вести военные действия, не скатываясь при этом в финансовую пропасть. К счастью для голландцев, экономика Испании, а соответственно и ее способность содержать склонную к мятежам Фландрскую армию пострадали за это время еще больше, что в конце концов заставило официальный Мадрид в 1609 году заключить перемирие.

И хотя война подточила голландские ресурсы, однако не исчерпала их полностью. Остается фактом, что с 1590-х годов экономика страны испытывала быстрый рост и тем самым создавала хорошую базу для подтверждения кредитоспособности, когда правительство Нидерландов, как и все воинствующие государства, вынуждено было занимать средства на финансовом рынке. Одной из очевидных причин такого процветания было сочетание роста численности населения с повышением духа предпринимательства в стране после свержения представителей Габсбургов. К цифрам естественного прироста добавилось значительное количество беженцев с юга, а также с разных концов Европы, исчисляемое десятками (а то и сотнями) тысяч человек. Очевидно, что многие их этих иммигрантов были квалифицированными рабочими, учителями, ремесленниками, капиталистами, которым было что предложить. Разграбление Антверпена испанскими войсками в 1576 году упрочило положение Амстердама в международной системе торговли. Кроме того, голландцы не упускали ни малейшей возможности, если речь шла о коммерции. Их доминирование на рынке продажи сельди и активное отвоевывание земли у моря стали дополнительными источниками получения богатства. Их гигантский торговый флот (и в особенности простые и надежные суда флайты) позволил к началу XVII века взять под контроль значительную часть морских перевозок в Европе. По всем морям и океанам курсировали голландские корабли с древесиной, зерном, тканями, солью и сельдью. К недовольству союзников-англичан и многих голландских кальвинистских общин, амстердамские торговцы охотно доставляли такого рода товары даже своему заклятому врагу — Испании, если прибыльность сделки перевешивала риски. В страну импортировалось огромное количество сырья, которое затем «перерабатывалось» в Амстердаме, Делфте, Лейдене и т. д. Учитывая наличие в стране таких развитых производств, как «рафинирование сахара, выплавка металла, винокурение, пивоварение, резка табака, шелкокручение, а также гончарное, стеклодувное, оружейное, книгопечатное и бумажное дело»{115}, вряд ли стоит удивляться, что к 1622 году 56% населения Голландии, составлявшего на тот момент 670 тыс. человек, проживало в городах среднего размера. В этот период ни один регион мира в экономическом плане не мог сравниться с Нидерландами.