Этот важный урок политической прозорливости станет более очевидным, если сравнить взлет Англии с ситуацией другого кандидата на звание «могущественного государства» — Швеции{106}. На протяжении XVI века перспективы северного королевства не выглядели радужными. Любек и (особенно) датчане не давали Швеции свободно торговать с Западной Европой. На Востоке страна вела войну за войной с Россией, а в промежутках выясняла отношения с Польшей. В итоге Швеции было нелегко даже просто сохранить собственную целостность. Ее жесткое поражение в войне с Данией (1611–1613) показало, что она в своем развитии должна исключить экспансию и опираться сугубо на уже имеющиеся у нее территории. Вдобавок королевство раздирали внутренние противоречия, имевшие скорее конституциональную, а не религиозную природу, которые в итоге вылились в получение местной знатью широких привилегий. Но самым слабым местом Швеции была ее экономическая база. Большая часть ее обширной территории была покрыта вечными льдами и лесами. Рассеянное по всей территории страны крестьянство, в основном независимое, составляло 95% всего 900-тысячного населения Швеции. Вместе же с Финляндией на территории королевства проживало около 1,25 млн. человек, что было меньше, чем во многих итальянских государствах. Городских поселений было мало, как и промышленного производства, а «среднего класса» как такого практически не существовало. Главной формой товарообмена до сих пор оставался бартер товаров и услуг. Таким образом, Швеция к моменту восхождения на трон юного Густава II Адольфа в 1611 году в военном и экономическом плане была просто пигмеем.

Быстрому росту Швеции в этих непростых для нее условиях способствовали два фактора (один внешний, другой внутренний). Во-первых, для иностранных коммерсантов, особенно голландских, но также германских и валлонских, Швеция представляла собой многообещающие «никем не тронутые» земли, богатые сырьем (древесиной, железной и медной рудой и пр.). Самый известный их этих коммерсантов, Луи де Геер, не только продавал шведам готовые изделия и покупал руду, но также со временем еще и начал строить лесопильные и литейные заводы, фабрики, ссужать деньгами короля, вовлек Швецию в «мировую систему» торговли, центр которой тогда располагался в Амстердаме. В скором времени страна стала крупнейшим поставщиком железа и меди в Европе, а получаемая за экспорт валюта позволила впоследствии оснастить и содержать армию. Кроме того, Швеция стала самодостаточной в плане производства вооружения. Это был редкий случай, и он вновь произошел благодаря инвестициям и специальным знаниям, пришедшим из-за рубежа{107}.

Внутренним же фактором стала серия известных всему миру реформ, проведенных в стране Густавом II Адольфом и его помощниками. В период его правления намного более эффективно и производительно заработали суды, казначейство, система налогообложения, государственная канцелярия, система образования и т. д. Знать была привлечена на государственную службу, и это позволило избежать распрей. Густав добился религиозного единения. Работала и система центрального и местного управления. Все это позволило Густаву построить флот, обеспечивший защиту берегов Швеции от посягательств датчан и поляков и гарантировавший безопасную переброску войск по Балтийскому морю. Вместе с тем наибольшую известность шведскому королю принесли его военные реформы: создание регулярной армии с использованием принудительного рекрутского набора, обучение войск новой тактике действий на поле битвы, модернизация кавалерии, введение мобильной легкой артиллерии и, наконец, достижение высочайшего уровня дисциплины и морального духа в войсках. В итоге Густав, отправляясь летом 1630 года на север Германии на выручку местным протестантам, имел в своем распоряжении, возможно, лучшую армию в мире{108}.

Все это было необходимо, потому что масштабы конфликта в Европе стали намного шире, а затраты намного серьезнее, чем в прежних локальных войнах Швеции со своими соседями. К концу 1630 года под командованием Густава находилась армия численностью более 42 тыс. человек. Через год она увеличилась в два раза. А перед роковым сражением при Лютцене (1632) у шведского короля было уже почти 150-тысячное войско. Но несмотря на то, что сами шведы составляли в ней элиту и играли решающую роль во всех основных битвах, закрывая все стратегические направления, их было не так много в этой огромной армии. На 80% «шведская» армия состояла из иностранных наемников (шотландцев, англичан и немцев), которые чудовищно дорого обходились государственной казне. Даже конфликт с Польшей в 1620-х годах ощутимо ударил Швецию по финансам, война же с Германией сулила гораздо более значительные расходы. Примечательно, что шведам в итоге удалось переложить их на чужие плечи. Широко распространенные иностранные субсидии, выплачиваемые, например, Францией, покрывали лишь малую толику всех затрат. Настоящим же источником финансирования стала сама Германия: отдельные государства и свободные города, доброжелательно настроенные по отношению к Швеции, были обязаны всячески помогать ей в этой войне; те же, кто примкнул к противнику, чтобы избежать грабежей, должны были выплатить выкуп. В дополнение ко всему эта огромная шведская армия в местах расположения лагерем требовала бесплатного размещения, питания и фуража. Конечно, подобная система уже была апробирована Альбрехтом фон Валленштейном, имперским главнокомандующим, который за счет «контрибуций» содержал свою 100-тысячную армию{109}, но здесь речь о том, что не шведам пришлось тратить огромные средства на поддержку этой армады, которая с 1630 по 1648 год помогала сдерживать Габсбургов. В момент подписания Вестфальского мира шведская армия занималась грабежами в Богемии, и было вполне логично, что она покинула ее только после получения крупной «компенсации».

И хотя это можно считать значимым достижением шведов, но со многих точек зрения таким образом формировалось ложное представление о реальном положении страны в Европе. Ее огромная военная машина в значительной степени занимала паразитирующую позицию по отношению к другим странам. Шведская армия, чтобы выжить, была вынуждена заниматься грабежами в Германии. В противном случае войска могли взбунтоваться, что еще больнее ударило бы по немцам. Конечно, шведам пришлось самим оплачивать содержание своего флота, охрану границ, а также военные экспедиции в страны помимо Германии. И это — Швеция тут не исключение — ощутимо ударило по государственной казне. Чтобы залатать дыры в бюджете, началась бездумная продажа знати королевских земель и иных источников доходов, что в итоге сокращало объем долгосрочных прибылей страны. Тридцатилетняя война также унесла большое количество жизней, а для крестьян обернулась непомерным ростом налогов. Кроме того, военные успехи Швеции в виде балтийских завоеваний — Эстонии, Ливонии, Бремена и большей части Померании — хотя и принесли, по общему признанию, коммерческую и финансовую выгоду стране, однако затраты на их поддержку в мирное время и защиту от нападок завистливых врагов в конечном счете значительно превысили затраты, которые понесла Швеция за все время своей грандиозной германской кампании 1630–1640-х годов.