— Яков Владимирович, уверяю вас, девушка необманывает, — донесся до меня шепот домработницы. — Видимо, она и всамом деле пережила шок да еще при падении ударилась головой о бетонный пол.Удар был очень сильный. Довольно серьезное сотрясение головного мозга. Я консультироваласьс одним опытным врачом, он говорит, что такое возможно.

— Вы уверены?

— Да. Я очень много с ней беседовала. Уверяю вас, онаничего не помнит.

— Вы так заступаетесь за эту девушку…

— Она мне очень симпатична. Я нахожу ее очень милой иочень чистой. Даже не верится, что в наших деревнях есть такие уникальныесоздания. Настоящие самородки.

— Вы уверены, что она из деревни?

— Да. Она мне очень много про нее рассказывала. Мать,работающая на ферме от зари до зари. Отец, пьющий самогонку с утра до ночи.. Ееродители и сами не поняли, что сотворили чудо. Она исключительная натура. Я васуверяю.

—: Такие комплименты вы никогда не говорили раньше, дажемоей покойной жене.

— Вы же знаете, я тоже любила Зою. До того, как началапить, она была неплохой девушкой. Это потом она стала истеричкой, устраивающейвам чудовищные скандалы. Но все же с самого начала вашего знакомства с Зоей вней не было самого главного.

— Чего в ней не было?

— В ней никогда не чувствовалась королевская кровь. Онабыла крестьянкой, а таким не прижиться во дворце.

— А в этой, значит, чувствуется королевская кровь?

— В этой — да…

— Я не пойму, вы меня сватаете, что ли?! — Вголосе Якова прозвучала угроза.

— Да нет, что вы. Я просто сказала вам свое мнение.

— Оно меня не интересует. Вы свободны.

Вера Анисимовна кивнула и быстро удалилась.

Как только мы остались с Яковом один на один, я прекратиларассматривать тигровую шкуру и подняла голову.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Спасибо. Ничего, — холодно ответила я.

— Что-нибудь беспокоит?

— Почти ничего. Только…

— Что, только? — Яков сдвинул брови и внимательнопосмотрел на меня.

— Отсутствие памяти…

— Ты что, и в правду ничего не помнишь?

— Да. Я не помню, как я с тобой познакомилась. Какочутилась в этом доме. Вообще ничего не помню.

— Если ты и в самом деле ничего не помнишь, тебянеобходимо показать специалистам.

— Меня не нужно показывать специалистам. Меня нужнопросто выпустить из этого дома. Я больше не могу сидеть в этой комнате. Мнекажется, что еще немного, и я не только потеряю память. Еще немного, и я простосойду с ума.

Я подошла к окну, в которое лился дневной свет, ипочувствовала как у меня потекли слезы.

— Мне даже больно смотреть на дневной свет, —грустно сказала я и отвернулась от окна.

Видимо, на Якова это очень сильно подействовало. Он встал,достал носовой платок и любезно протянул его мне.

— На, вытри.

— Спасибо.

Я взяла платок и вытерла слезы. Яков подошел ко мне и как-топо-отечески заботливо прижал меня к себе.

— Ну, все. Успокойся. Самое страшное уже позади.

— Мне все равно страшно. — В тот момент я неразыгрывала из себя перепуганную девушку. Мой голос дрожал по-настоящему.

— Чего ты боишься?

— Не знаю…

Яков прижал меня еще сильнее, желая показать, что защититменя, что пока он со мной, мне ничто не угрожает. Это странно, когда мужчинакрепко прижимает тебя к себе, а ты совсем не чувствуешь его тепла… Наоборот,мое тело рядом с ним заледенело, а мозг лихорадочно заработал. Я осторожновысвободилась.

— Яков, я больше так не могу… Я должна знать правду.Скажи, пожалуйста, кто ты? Как я попала в твой дом? Кто в меня стрелял и почемуты меня здесь держишь?

Яков залился краской и принялся переминаться с ноги на ногу.

— Ты в самом деле ничего не помнишь?

— Не знаю, что я должна сделать, чтобы ты мне поверил.Я говорю тебе в тысячный раз, что ничего не помню.

— Хорошо. Сейчас все объясню, только давай для началачто-нибудь выпьем. Как ты на счет шашлычка и красного вина?

— Насчет этого я всегда смотрю положительно.

Яков взял меня за руку и повел к выходу.

— Куда мы идем?

— В охотничий домик.

— Зачем?

— Делать шашлык и пить вино.

Как только мы вышли на улицу, я вновь ощутила боль в глазах,они заслезились. Пришлось воспользовалась платком, который дал мне Яков.Охотничий домик, стоящий неподалеку от роскошного особняка, показался мне самымнастоящим раем. Старинный стол с массивными позолоченными подсвечниками,старинные дубовые стулья, шашлычница и целая коллекция дорогих вин… Яков налилнам по бокалу вина и занялся приготовлением шашлыка. Я наслаждалась вином идумала о том, насколько все-таки странный этот город, Москва. Для кого-то онгород мечты, город неограниченных возможностей, город, в котором можно сделатьблестящую карьеру, а для меня он стал самым настоящим адом. Этот город доказалмне, что не каждый человек может стать звездой. Я уже не была уверена в том,что мне когда-нибудь удастся оказаться на подиуме, улыбаться с обложки модныхжурналов своей, как мне всегда казалось, восхитительной улыбкой, удастсядостичь славы.

Я смотрела на мужчину, который так искусно управлялся сшашлыком, и думала о том, что в словах Веры Анисимовны есть толк. У этогомужчины много денег… А если у мужчины много денег, значит, он может подаритьмне обеспеченную жизнь. Этот мужчина может не только вытащить меня из нищеты, вкоторой я жила долги годы, и подарить мне обеспеченную жизнь, он может купитьмне место на подиуме и заплатить модному журналу, чтобы на его обложкепоявилось мое лицо. Ведь почти все нынешние звезды стали таковыми благодарясвоим мужьям или богатым влиятельным любовникам. Своим успехом они всецелообязаны «спонсорам». Конечно, и мужья, и любовники со временем начинают желатьо том, что сделали из своей близкой женщины звезду. Звезды или бросают этих мужчин,или держат в постоянном страхе, что обязательно бросят.