Домработница испугалась и заглянула к вам в комнату. Онасказала, что вы обе еле стояли на ногах, пили текилу прямо из горла и оралиматерные песни. Вера Анисимовна сделала вам замечание, сказала, что в любуюминуту может приехать Яков Владимирович и то, что он увидит в этой комнате, емуможет очень даже не понравиться. Зоя послала домработницу к чертовой матери.Спустя какое-то время стало тихо. И раздался выстрел. Вера Анисимовна не сразупоняла, что это выстрел, решила посмотреть, что происходит. Она увиделастрашную картину. Ты лежала без сознания. У тебя была прострелена правая нога.Зоя держала пистолет дулом к себе, тупо смотрела на курок, затем перевела свойпьяный взгляд на испуганную домработницу и выстрелила себе в грудь. Получается,что сначала она стрельнула тебе в ногу, а затем застрелила себя…

Несмотря на полную растерянность, я все же сообразила, чтовыдумка Якова не так уж плоха. Было бы намного хуже, если бы он сделал виновнойменя, сказал, что это я сначала убила Зою, а затем выстрелила себе в ногу.

— И Вера Анисимова все это видела? — осторожнопоинтересовалась я.

— И видела, и слышала. Теперь ты понимаешь, какимобразом ты очутилась в нашем доме?

— Понимаю. — Я опустила глаза и пробурчала: —Только я никогда в жизни не пила мексиканскую водку. Я крепкие напитки вообщепить не могу.

— Поверь мне, в тот вечер ты глушила текилу, какнастоящий алкоголик.

Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня в упор, словнопытался понять, что я чувствую после этого рассказа.

— В этом деле много неясных вещей. Например, где Зоявзяла пистолет. Он не зарегистрирован. Почему прострелила тебе ногу? Почему убиласебя? Слишком много неясного, а у тебя, как назло, потеряна память.

— Но ведь Вера Анисимовна тоже свидетель.

— Конечно. Она завтра выступит на суде.

— А что, завтра суд?

— Я уже тебе сказал, что это формальность. Завтра сменя снимут все обвинения.

— Тебя обвинили в смерти жены?

— Да ведь я уже говорил, один человек использовал моютрагедию против меня самого. Сейчас я выпущен под подписку. Меня подставили…Завтра ты поедешь со мной и выступишь в суде. Скажешь, что помнишь всеподробности. Придумай какую-нибудь сказку о том, где и при какихобстоятельствах ты познакомилась с моей покойной женой.

— Придумать сказку?

— Ну да. Ты же не можешь вспомнить, как выпознакомились на самом деле.

Воцарилось молчание. Яков нарушил его первым.

— О чем ты думаешь?

— О том, что завтра суд. После суда я смогу покинутьэтот дом?

Яков чуть было не подавился, но все же утвердительно кивнул.

— Конечно. Ты же сама понимаешь, я больше не могудержать тебя взаперти. А куда ты пойдешь?

— Не знаю. Я еще об этом не думала.

— Но ведь ты ничего не помнишь. Ты даже не помнишь, гдеостановилась в Москве.

— Может быть вернусь в свою деревню.

Блюдо с шашлыком опустело, бутылка вина была пустой. Яковпотянулся ко мне и взял меня за руку.

— Тепло, а у тебя рука холодная.

— Наверное это от твоего рассказа. Все, что я услышала,меня просто потрясло.

— Ты не представляешь, как сильно это потрясло меня. Язнал, что у моей жены нарушена психика, но не думал, что до такой степени. Дайвторую руку. Она тоже холодная?

— Холодная.

— Хочешь погрею?

— Хочу…

Яков взял мои ладони в свои и крепко их поцеловал.

Затем он встал и обнял меня сзади.

— Ты очень красивая… Знаешь об этом?

— Знаю.

— Откуда?

— Так все говорят, кто меня видит.

— Но я еще не говорил. Ты очень красивая. Тебе приятнослышать это от меня? Ты же знаешь, что я — не все.

— Мне приятно…

Я обвила шею Якова руками и жадно его поцеловала. Он ответилмне и крепко сжал меня в своих объятиях.

— Мне кажется, я сойду с ума от наслаждения, —прошептал он мне на ухо.

Я улыбнулась и почувствовала, что где-то внизу у менястановится горячо и мокро и что мои безумно дорогие трусики, купленные Яковом в«Дикой орхидее», постепенно пропитываются влагой. Яков стал расстегивать моеплатье, но я слегка отстранила его и прошептала:

— Только не здесь.

— А где? — с трудом справляясь с нарастающимволнением спросил он.

— В твоей спальне.

— А почему не хочешь здесь? При свечах?

— Я хочу, чтобы это произошло в твоей спальне.

— Как скажешь.

Яков взял меня на руки и понес из охотничьего домика в свойдом. Я закрыла глаза и подумала о том, что не каждый мужчина положит женщину нату кровать, где на протяжении нескольких лет спал со своей женой. Я не хотела,чтобы эту ночь Яков принял за очередную интрижку, я хотела, чтобы он понял, чтоэто очень серьезно и очень надолго… Я хотела спать на хозяйской кровати какзаконная хозяйка…

Я лежала рядом с Яковом и думала — судьба занесла меня вчужой дом, здесь чужая жизнь, около меня совершенно чужой мужчина… Наверноекогда близость происходит по любви, все бывает совсем по-другому. Как бы яхотела сейчас быть с человеком, которого бы я полюбила, который полюбил бы меняи был бы готов отдать за меня свою жизнь. С ним я была бы самой распутнойшлюхой в постели, самым профессиональным поваром на кухне, самой очаровательнойхозяйкой для гостей и настоящей девственницей в окружении его друзей. Да,именно такой хотелось мне быть. Именно такой…

Я проснулась оттого, что почувствовала пристальный взгляд.Яков придирчиво рассматривал мое голое тело.

— Доброе утро, Анжела.

— Доброе утро.

— Оно и в самом деле доброе, потому что я встретил егорядом с тобой.

— Я даже не помню, как я вчера уснула, — слегказасмущалась я.

Вчера ты очень устала. Наверное я просто тебя замучил. Никакне мог насытится твоим красивым телом. Сегодня мне придется тебя немногопотревожить. Сегодня судебный процесс.

— Ты переживаешь?