Она боготворила тебя, и все, о чем мечтала – лишь быть твоей тенью, бликом на изгибе твоего тела, вдохновителем своего Великого гения. Девушка, способная изменять жизни сотен людей к лучшему, мечтала лишь о твоих успехах. Этого ей казалось больше чем достаточно. Она без колебаний приняла решение, когда я сказал ей о том, что ты не достроишь Аметрин, оставаясь в этом мире. Уже тогда Мари понимала, что невозможно создать по-настоящему реальный мир, не растворившись в нем без остатка. Когда вы виделись в последний раз, она знала, что не сможет последовать за тобой. И, в отличие от тебя, она даже не выбирала между своим счастьем и существованием целого мира, приоритет был для нее очевидным. Даже сейчас она остается предана вашей идеи. Будь ты по-прежнему рядом, она ничего бы не написала, она не раскрылась бы полностью, как сделала это теперь. А ведь ее творческий потенциал безграничен.

Мы еще немного помолчали, а потом Олег Владимирович встал и я понял, что он собирается уходить.

– Мари не задержится в интернате надолго, она уже почти готова к переходу. Ее реальность сильно отличается от твоей, там преобладает чистая высоковибрационная энергия. Мари там будет привольно и радостно. Она просила, чтобы я передал тебе кое-что, – он запустил руку в карман широкого плаща и достал оттуда мое аметриновое ожерелье, которое я когда-то делал для себя, а потом подарил ей. – В новом мире нашей Мари оно разуплотнится, ей было жаль твоей работы, и она просила меня, отдать его тебе. Она любит тебя, ей, для того чтобы ощущать любовь, не нужно обладать. Мари достаточно того, что ты где-то есть, но ей важно, чтобы ты жил полной жизнью. Будь счастлив, Виктор, счастлив для себя, а не для кого-то. Этим ты ее порадуешь.

– Получается, мы встретились, для того чтобы расстаться? – крикнул я в открывающуюся дверь.

– Вы повстречались для того, чтобы помочь друг другу раскрыться, – проговорил он, стоя на пороге. Ты оживил нашу спящую царевну. Я же довершил начатое; указал направление, по которому ей стоило начать свое путешествие, и немного помог. Ваше расставание – это необходимая жертва. Так уж человек устроен, то, что ему достается слишком легко, он не ценит.

– Мы же больше никогда не увидимся, а вы так легко рассуждаете о жертвенности!

– А если б вы вообще никогда друг друга не повстречали? Хочешь, я поверну время вспять, – предложил Олег Владимирович,

Я только нервно сглотнул, ничего не ответив.

Он улыбнулся на прощание одними губами и исчез за дверью между мирами.

Глава 2

Пока человек находится в определенной степени невежества, он еще может с детской уверенностью разглагольствовать о каких-либо материя и явлениях. Но по мере того как невежество рассеивается, ослабевает и уверенность в своих суждениях. Все становится неоднозначным, неопределенным, и уже ни в чем ты не можешь быть уверен наверняка.

Вот и я оказался в плену неясных, путаных мыслей и противоречивых чувств. Как только я осознал, что моя прелестная правительница Аметрина вовсе не Мари и никогда ею не была, я испытал чуть ли не смертельное разочарование. Сам ее внешний вид в тот момент оскорблял мои чувства. Я почти ненавидел свою же наместницу за сходство с Марией и прятался от ее настойчивого преследования в хижине Псоглавца, который на мое счастье все же воплотился в этом мире.

Псоглавец был таким же, как и прежде, – нелепым и удивительно сердечным. Он поил меня чаем с медом и постоянно пек лепешки. Он неустанно напоминал, что их Айсу – моя посланница, и что я сам сотворил ее такой, какая она есть. Конечно, мой незатейливый, смешной друг абсолютно прав; вина Амны заключалась лишь в том, что она не была Марией. Но разве она не заслуживала любви, обещанной мною же?

Я уже ни в чем не был уверен. Я скитался по Аметрину в поисках вдохновения, я хотел забыться в работе, благо здесь еще было к чему приложить кисть.

Дожди больше не пытались смыть чудесный край с лица моей Земли, но и солнце нас радовало не часто. Я бродил по лесам, многолюдным улицам и храму в поисках недоделок и несовершенств, то и дело встречая свою наместницу. Ее облик и манил и раздражал меня. Я ненавидел себя за то, что хотел касаться ее, так же как когда-то прикасался к Мари. Мне казалось, поддаться наваждению, все равно, что предать мою нимфу.

Амна ходила за мной тихой и печальной тенью, не понимая, чем могла прогневать своего Создателя. Я же пытаясь постичь глубину своего собственного внутреннего мира, чуть было не захлебнулся, и, наверное, вконец заблудился бы в нравственных дебрях, если бы не моя мудрая Айсу.

Прежде я избегал ночевок под одной с ней крышей, но однажды я все же осмелился отоспаться в храме. Я тогда заработался до глубокой ночи, совершенствуя парадную залу, и решил не будить Псоглавца поздним возвращением.

Выбрав комнату поскромней, я улегся на кровать и стал изучать потолок, потягивая хмельной мед. В моем прежнем мире это занятие означало бы бездействие, здесь все было иначе. В лунном свете, пробивающимся через тонкие шторы, кристаллический свод подрагивал и сверкал холодными переливами, они создавали невообразимо-сказочную, завораживающую атмосферу. Утомленный работой я буквально растворялся в этом гипнотическом пространстве света и тени.

Я уже был во власти первого сновидения, когда в абсолютной тишине моей спальни проскрипела дверь. Открыв глаза, я увидел лежащий на полу прямоугольник лунного света, а в этом свете фигуру. Ее фигуру! Она чернела изогнутым, нагим силуэтом.

Я резко сел в постели, и ночная гостья поспешила приблизиться. Верно угадав мой растерянный порыв, она поспешила лишить меня способности здраво мыслить. И, конечно, ей это с легкостью удалось. Не прошло и мгновения, как хмель и Амна заиграли у меня в жилах.

Но надо быть честным хотя бы с самим собой, я не желал ее отталкивать. То что она пришла сама, служило для меня неким оправданием перед Мари. Я все еще любил ее, как и все, что было тесно с нею связано, поэтому я и поддался Амне. Я сдался ее тонким, нежным рукам, скользящим по моему напрягшемуся телу, и не сопротивлялся мягким, настойчивым губам, хмелея от лавандового дурмана. Моя наместница, словно пеленала маня, обволакивая лаской.

Здесь я был Творцом, Создателем, Богом. Амна поклонялась мне, называла Великим. Но я-то знал, что был человеком, просто человеком сумевшим создать свой собственный мир, но не лишенным страстей и