– Не волнуйся, самый обычный геморрой. Акушерка сказала, что нечасто видела такое «клубничное поле»!

– Четыре кило двести, надо же было их вытолкнуть! – вмешался Марк. – Пришлось тужиться изо всех сил, не так ли, милая?

Милая подтвердила с гордым видом.

– Мне казалось, у меня глаза вылезут из орбит. Кроме того, обезболивающее почти не подействовало, и я все чувствовала. Это было просто ужасно, я думала, что умру. Но знаете, оно того стоило!

И вдруг она громко расплакалась.

– Сама потом узнаешь, это – замечательно! – с искаженным от рыданий лицом заметила она.

Это выглядело очень убедительно.

Марк обнял жену за плечи и принялся поглаживать. Малышка закричала. Ты мне улыбнулся. Кажется, у меня было выражение лица человека, только что увидевшего перед собой смерть.

– Хотите что-нибудь выпить? – предложила Натали, с трудом поднимаясь, пока Марк занимался младенцем.

Я прошла за ней в кухню. Натали передвигалась так, словно к ней в трусы забрался ежик.

– Ну а ты как, не возникло желание? – прошептала она мне.

– После всего этого? Скорее уж появилось желание запереть свое чрево на замок.

Она схватила меня за обе руки.

– Уверяю тебя, Полина, когда они принесли мне дочь, приложили к моей груди и я посмотрела в ее глазки, я была готова умереть от счастья.

Наверняка все так и происходило; радость переполняла Натали и читалась в ее взгляде. Никогда еще я не видела свою подругу такой похорошевшей, несмотря на страдания.

Ты говорил мне о желании завести ребенка не один раз, но травмирующее воспоминание о появлении на свет моего брата породило во мне панический страх перед родами. Я готова была обзавестись детьми, я даже очень этого хотела, только при одном условии: чтобы мне прислали их по почте.

– Поверь, – продолжила она, – потом ты совершенно забываешь о боли. Остается лишь непередаваемая полнота ощущений, того, что ты прижимаешь к себе своего ребенка. Знаю, что и тебе этого хочется. Преодолей свои страхи, и ты не пожалеешь.

И она снова принялась плакать.

На обратном пути ты всю дорогу излагал мне аргументы, почему не следовало заводить ребенка. Он будет пачкать диван, прощай тогда долгое валяние в постели по выходным, к тому же он мог унаследовать нос моей матери, вообще нельзя заводить детей в этом прогнившем насквозь мире, к тому же придется переезжать в бо́льшую квартиру…

Я ничего не отвечала, прекрасно понимая, что тебе было легче сражаться с самим собой, чем услышать мой отказ.

Когда ты уже собрался идти спать, я позвала тебя в ванную. Кивнув в сторону мусорной корзины, я заставила тебя туда заглянуть. Ты повиновался, а потом посмотрел на меня с улыбкой, напоминавшей вопросительный знак.

– Это что, твои таблетки?

– Да.

– Ты решила их выбросить?

– Как видишь.

– В чем причина?

– А ты что, разве не хочешь?..

Ты открыл было рот для ответа, но потом понял, на что я намекала. И так сильно сжал меня в объятиях, как никогда раньше. Я еще не знала, смогу ли я когда-нибудь вытащить из моего живота этого ребенка, но приняла решение: он у нас будет!

Сегодня утром, когда мой брат объявил, что у него родилась отличная идея, я подумала, а не влезть ли мне поскорее в мусорный бачок. В последний раз блестящая идея его осенила во время моего девичника, когда я оказалась в своем роскошном наряде на мосту со связанными эластичным бинтом щиколотками. Прыгая вниз и успев выкрикнуть слово, начинавшееся на «му» и заканчивающееся на «дак», я дала себе обещание никогда больше не доверять его «идеям».

Тем не менее, когда на этот раз он предложил всем нам совершить небольшое путешествие в наше прошлое, я согласилась. Когда мы были маленькими, родители часто возили нас в устричный бар на мысе Ферре[48].

В моей памяти сохранилось множество ярких картинок, как родители наслаждались устрицами и белым вином, пока мы играли у кромки воды, любуясь живописным закатом. Эти моменты, безусловно, включены в число лучших моих воспоминаний о детстве. Вот почему я не стала на этот раз сопротивляться предложению Ромена. Эмма и родители согласились без звука, обе бабушки и Жером предложили присмотреть за детьми. Все сходилось к тому, что поездка пройдет замечательно.

Устричная оказалась намного меньше той, что я помнила. Да и вода оказалась не той несравненной голубизны. Устрицы же, напротив, обладали просто восхитительным вкусом. Ребенком меня было невозможно заставить их есть, я ненавидела их примерно так же, как корнишоны и козий сыр. Теперь я все это обожаю.

Мы сели за деревянный столик под тенью зонта. И сколько я ни напрягала память, мне так и не удалось вспомнить, когда мы еще вот так собирались все вместе, впятером. Как раньше.

– За нас! – провозгласил отец, поднимая бокал с водой.

– За нас! – ответили мы хором.

В детстве я ни за что на свете не хотела разлучаться с семьей. Поход в школу всегда сопровождался горючими слезами, я периодически заболевала, если родители собирались куда-то отправиться без нас, детей, и устроила такую истерику, когда меня решили отправить в летний лагерь, что руководство лагеря не захотело меня принять. Я хорошо себя чувствовала, только если рядом были мама, папа, сестра и брат. Будущее я представляла себе абсолютно четко: никогда не выйду замуж, Эмма и Ромен тоже останутся одинокими, и мы будем жить впятером до конца дней.

– Жером, купив этот дом, сделал всем нам прекрасный подарок, – заметил отец.

Сестра заворковала:

– Он уже давно пытался его приобрести, но дом все никак не продавался. И все-таки ему удалось уговорить прежних владельцев. Он знал, что это так важно для всех нас… Ведь он такой щедрый, мой Жером!

– Это правда, – ответила мама, – но слишком уж он много работает. Все время проводит либо с телефоном, либо в офисе. Он почти совершенно не пользуется бассейном, а жаль!

– Все для нас старается, чтобы мы жили в комфорте, – встала на его защиту сестра.

– И тебя это не раздражает? Он постоянно в разъездах, вы вместе-то хоть иногда бываете?

Эмма ворковать перестала. Если я научилась дистанцироваться – по крайней мере, в физическом смысле – от соображений мамы, то Эмма до сих пор принимала их близко к сердцу.

– Мы с Жеромом очень счастливы, прекрасно ладим и очень друг друга любим. У нас замечательные талантливые дети, на что мне жаловаться?