– Знаете, мой бывший муж по вечерам наливался «горючим» поуши, буянил, дрался, потом спал пару часов, а утром выглядел огурцом. На службеи предположить не могли, что он пьянчуга.

Никита опустился в другое кресло.

– Ладно, понятно, вы ничего не знаете!

– О чем?

– Господь наградил меня сыном. Великовозрастный Митрофан,нигде не трудится. Его мать рано скончалась, я мотался по съемкам, в Москвебывал наездами, мальчика воспитывали бабки. Старухи умерли, когда дитяткоучилось на четвертом курсе. Я присмотрелся к нему и ахнул, ну и фрукт, никакихинтересов, кроме девок и шмоток. Гуляка, бонвиван, зазнайка, гедонист… Поймитеменя правильно, я не ханжа, могу пропустить рюмочку, поухаживать за красивойдамой, только твердо уверен: гулять следует на лично заработанные средства. Яникогда не брал у родителей на сигареты, да они и дать не могли, лишних денегне имели. В общем, испортили старухи парня. Куда я ни пристраивал бездельника,через месяц его выгоняли. Потом Илья начал пить и со временем превратился валкоголика. Это мой крест, о нем знают и близкие, и дальние знакомые. Ильярегулярно становился героем скандальных публикаций, он «автор» драк вресторанах и всяких хулиганств, но последнее время, из уважения к моим сединам,бульварная пресса прекратила посвящать ему материалы. Вчера с вами беседовалИлья, приношу свои глубочайшие извинения, душенька.

– Простите, – пробормотала я, – не хотела никоим образомущипнуть вас.

– Вы, ангел, совершенно не похожи на человека, способного нагадкий поступок, – улыбнулся Волк, – давайте считать инцидент исчерпанным. Увы,я не управляю Ильей, это мое горе. Стараюсь не роптать и достойно исполнятьбожью волю, очевидно, прогневил господа, раз тот наградил меня подобнымотпрыском. Но лучше вернемся к делу, итак, сериал. Мы имеем сценарий?

– Нет, – помотала я головой, – только деньги.

– Сколько?

– На двести серий.

Волк присвистнул.

– Однако! Большой проект. Кстати!

Не успела я моргнуть, как режиссер помчался к книжнымполкам.

– Вот, – азартно воскликнул он, отодвигая стекло, – я давнодумал о Боборыкине. Слышали про такого писателя?

Я порылась в закоулках памяти.

– Боборыкин… Вроде он прожил чуть ли не сто лет, родился ещепри Пушкине, а скончался в сталинские времена, написал много книг!

– Верно! – азартно воскликнул Волк. – Сейчас, увы, оннезаслуженно забыт. А еще имеется Мельников-Печерский с великими романами «Влесах» и «На горах». Боже! Какой материал! Купеческий быт, монастыри, любовь,смерть, трагедия и… тонкий юмор. Мы могли бы сделать несколько сериалов,объединенных одной темой…

Мне стало неудобно. Глаза Волка искрились, руки размахивали,изо рта потоком лились слова. Право, нехорошо обманывать человека, способного,словно ребенок, увлечься новой идеей, но мне надо найти убийцу Милы Звонаревой!

– Сценарий станете писать сами, – кивнула я, – с моейстороны лишь вложение денег и никаких ограничений по творчеству. Вы признанныйгений и лучше знаете, чем привлечь зрителей.

Никита заломил руки.

– Ангел, ниспосланный мне за все страдания, – вы…

– Есть небольшое условие, – быстро перебила его я.

– Какое? – осторожно спросил Волк.

– Главную роль должна исполнять моя сестра Оксана.

– Ну… – протянул режиссер, – кхм, кхм…

– Вот фото! – положила я на стол специально прихваченный ссобой снимок лучшей подруги. – Цветное, отлично передает черты лица, виденхарактер.

– Э… э… а она кто?

– Оксана? Только что сказала, моя родная сестра.

– А… а… а!.. Я имел в виду, какое образование у дамы?

– Базовое, актерское, – лихо соврала я, – училась втеатральном, сейчас имеет мелкие выходы, ну типа «кушать подано», понимаете, очем речь?

Волк кивнул.

– Угу!

– Оксана мечтает прославиться, она невероятно трудоспособнаи на редкость талантлива, просто судьба не складывается. Фотографии давно вактерской базе лежат, но внимания к себе не привлекают, вот я и решила помочьближайшей родственнице, – соловьем заливалась я.

– Понятно, – вяло ответил Никита.

– Не понравились снимки?

Волк пожал плечами.

– Ну… ничего.

– Вы уж со мной говорите откровенно.

– Симпатичная особа.

– Значит, по рукам?

Никита сел в кресло, вынул из хьюмидора [11] сигару ипринялся деловито готовить ее к употреблению, вытащил гильотинку, отрезалкончик… По комнате поплыл тяжелый, удушливый аромат. На мой взгляд, дядечку,смачно затягивающегося «гаваной» при дамах, следует расстрелять на месте, да имногие мужчины не способны находиться в одном помещении с таким курякой, не зряже в дорогих ресторанах имеются специальные гостиные, где скапливаются те, ктоне мыслит себя без сигар.

Отмахнувшись от облака сизого дыма, я повторила:

– Ну, договорились?

– Понимаете, душенька, я человек старой формации. Сейчасмолодежь хватается за любой материал, лишь бы снять кино, и не стесняясьговорит о заработках, но мне деньги не важны, поймите правильно, я имел все исейчас обладаю, так сказать, материальными благами: дачей, машиной, квартирой,вокруг полно молоденьких дурочек, готовых подстелиться под постановщика,полагают, что они потом Джульеттой Мазиной [12] станут. Но мне интересно лишьодно – самовыражение.

Я кивнула.

– Выражайтесь сколько хотите, только снимите Оксану.

– В главной роли никогда.

– Почему?

– Ну…

– Говорите!

– Э… э… э…

– Не тяните.

– Ладно, – решился Волк, – я совершенно не хочу никогообидеть…

– Дальше!