Яне знаю, способна ли Деметра исполнить свою угрозу. Она уже много лет на этой должности, но ее репутация слишком тщательно контролируется, чтобы можно было уверенно сказать, как она поступит вэтой ситуации. Неужели она действительно готова навредить тысячам людей, которые виновны лишь втом, что живут не на той стороне реки Стикс?

Черт. Яне знаю. Правда, не знаю.

Не будь ягребаным мифом для большинства жителей верхнего города, то смог бы оказать более успешное сопротивление. Она бы никогда не позволила себе блефовать содним из Тринадцати, опасаясь потенциального удара по репутации. Но явтени, поэтому она думает, что находится вбезопасности, ауменя нет выхода. Если она продолжит втом же духе, то скоро узнает, как сильно ошибается.

Сейчас ясклоняюсь ктому, чтобы разоблачить Деметру. Остальным из Тринадцати плевать на нижний город, но даже они должны понимать, насколько опасно позволять Деметре выходить из-под контроля. Кроме того, явсю жизнь не доверял Тринадцати, апотому мои люди готовы пережить любую бурю, которая на нас обрушится.

Если Деметра считает, что может безнаказанно мешать мне, она сильно заблуждается.

* * *

Проведя почти всю ночь без сна, ясобираюсь ииду на кухню впоисках кофе. Спускаюсь на первый этаж ислышу смех, который эхом разносится по пустым коридорам. Узнаю голос Персефоны, хотя она никогда так свободно не смеялась вмоем присутствии. Глупо испытывать от этого ревность, ведь язнаю ее всего несколько дней, но, по всей видимости, во всем, что касается этой женщины, разум меня покинул.

Неспешно иду на кухню, наслаждаясь тем, насколько более живым кажется дом этим утром. До сих пор яне осознавал, как сильно этого не хватало, иот этого факта мне становится не по себе. Не имеет значения, что Персефона привносит вмой дом, потому что через несколько недель она покинет его. Привыкать просыпаться под ее смех вмоей кухне– большая ошибка.

Ятолкаю дверь ивижу, что она стоит уплиты рядом сДжорджи. Формально Джорджи– моя домработница, но унее есть своя армия работников, которая убирает дом, поэтому восновном она занимается кухней иприготовлением еды.

Неспроста большинство моих людей хотя бы раз вдень проходят через эти двери, чтобы поесть. Этой веселой немолодой белой женщине может быть пятьдесят, аможет, восемьдесят. Ялишь знаю, что за двадцать лет стех пор, как Джорджи вступила на эту должность, она совсем не изменилась. Ее волосы всегда были гладкими исеребристыми, авокруг глаз ирта всегда от смеха искрились морщинки. Сегодня на ней один из привычных фартуков соборками.

Она, не глядя, указывает на мой стул.

–Ятолько что поставила еще один кофейник. Сэндвичи кзавтраку почти готовы.

Сажусь, поглядывая на женщин. Персефона сидит сдругой стороны кухонного островка, ее платье слегка испачкано мукой. Очевидно, она активно участвовала вприготовлении завтрака. Эта мысль вызывает уменя странные чувства.

–Скаких пор ты позволяешь нам помогать?

–Никаких «нам». Персефона предложила выполнить несколько небольших поручений, пока явсе подготовлю. Все просто.

Просто. Будто она не отвергла ни одного предложения помощи от меня за последние три десятка лет. Беру свой кофе истараюсь не сверлить его сердитым взглядом. Единственное, что позволила мне Джорджи, так это пятнадцать секунд последить за кастрюлей сводой, пока она искала вкладовке какие-то продукты. Явно не столь серьезное поручение, от которого можно перепачкаться вмуке.

–Наверное, именно из-за такого выражения лица Джорджи ине хочет, чтобы ты исполнял унее на кухне роль тучи вчеловеческом обличии.

Ябросаю взгляд на Персефону ивижу, как она пытается сдержать улыбку, авее глазах искрится веселье. Явскидываю брови.

–Кто-то сегодня вхорошем настроении.

–Мне снились хорошие сны.– Она подмигивает мне иотворачивается обратно кплите.

Яитак не собирался возвращать ее Деметре иЗевсу, но даже если бы допускал такую мысль, это утро напрочь ее уничтожило. Девушка идвух дней не пробыла вмоем доме, авней уже что-то изменилось. Будь яболее самонадеянным, то списал бы все на вчерашние события, но я-то понимаю, что кчему. Она чувствует себя вбезопасности. Может, яиублюдок, но не могу бросить ее на растерзание волкам внаграду за это зарождающееся доверие.

Ясдержу свое слово.

Так или иначе.

Япредполагаю, что Аид пригласит людей, чтобы нарядить меня, но не позволит мне выйти из дома. Конечно, все во имя безопасности. Поэтому яудивилась, поняв, что он ведет меня квходной двери. Возле нее стоит пара сапог из овечьей кожи. Он указывает на скамью, притулившуюся внише вфойе.

–Садись.

–Ты купил мне сапоги.– Они уродливые, но яудивленно вскидываю брови вовсе не по этой причине.– Так ты представляешь себе компромисс?

–Да, иуверен, что уже слышал это слово.– Он ждет, пока янадеваю обувь, ивнимательно наблюдает, будто готов тут же броситься исделать это за меня. Когда яприподнимаю брови, он прячет руки вкарманы, иему почти удается сделать вид, что он не играет роль излишне заботливой матери-медведицы.– Япрекрасно понимаю, что ты не захочешь, чтобы янес тебя по улице.

–Очень проницательно ствоей стороны.

–Как ты исказала: компромисс.– Следом похожая на плащ куртка прикрывает мое заимствованное платье. Явыгляжу абсолютно нелепо, но уменя все равно теплеет на сердце.

Аид, король нижнего города, призрак Олимпа, тот, что больше миф, чем реальность, заботится обо мне.

Ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, когда он открывает парадную дверь, имы выходим на улицу. Она совсем не похожа на переулок, который вел кподземному входу, по которому Аид нес меня всвой дом. Никакого мусора. Никакой тесноты игрязи.

Верхний город сплошь состоит из небоскребов, дома почти застилают небо. По мере удаления от центра они обретают свой характер, но не теряют высоты. Все здания на этой улице всего три или четыре этажа высотой, и,оглядевшись, язамечаю прачечную, два ресторана, несколько предприятий, направленность которых не могу разобрать, инебольшой продуктовый магазин на углу. Все здания кажутся старыми, будто стоят здесь уже сотню лет ипростоят еще столько же. Улица чистая, ана тротуарах полно пешеходов. Люди разные иодеты разнообразно: от деловых костюмов до повседневных джинсов. Один парень ивовсе нырнул вугловой магазинчик впижамных штанах исвзлохмаченной головой. Все это ивпрямь нормально. Эти люди точно не беспокоятся, что из-за угла выскочит папарацци или что одно неверное движение приведет ккатастрофическим социальным последствиям. Здесь ощущается легкость, которую яне могу объяснить.

Оборачиваюсь исмотрю на дом Аида. Он выглядит именно так, как яего представляла, судя по интерьеру. Почти викторианский стиль скрутыми крышами ипрочими стилистическими дополнениями. Это один из тех домов, что рассказывают долгую, сложную историю, такое место, ккоторому снаступлением темноты на спор подбегают дети, чтобы коснуться его ворот. Готова поспорить, об этом доме ходит столько же легенд, сколько иочеловеке, который внем живет.