Главную работу – получение разрешения на землеотвод – онберет на себя. С мелким бандитом Мельниковым дел иметь напрямую не станет,много чести. Только через Дронова, Пускай бывший группенфюрер шестерит помелочам, занимается текучкой и решает трудности, если таковые возникнут наместах.

– За это вам с ним треть прибыли, как поделить – решайтесами. Две трети будешь отдавать мне. А забалует твой Мюллер – плюну и разотру.

– Не забалует, – пообещал Сергей, ошарашенный открывающимисяперспективами. – У него башка варит.

И жизнь пошла такая – только успевай вертеться дапридумывать, куда бы деньги потратить.

Сергей раньше считал себя человеком богатым, но толькотеперь осознал, что такое настоящий достаток.

Переселился в двухэтажный кирпичный дом, бывшую госдачу,выкупленную за смешные деньги – шесть тысяч. «Волгарь» и «лада» второй годпылились в гараже, Сергей теперь гонял на джипе «гранд чероки», а длякультурных выездов еще держал «ауди».

80-метровую квартиру на Ленинском отдал мамке. Она давно ужене работала, жила на сыновние деньги, а тут и вовсе распушила хвост: вставилафарфоровые зубы, сделала в Центре Красоты подтяжку и стала чистая Эдита Пьеха,даже лучше. А чего, не старая еще. Бабе сорок пять, ягодка опять. Пускайпоживет в свое удовольствие, за все прежние мытарства. Шубы так шубы, кольцатак кольца, маникюрши-массажистки – ради бога. Полюбила деньги тратить, всё еймало. Да ладно, не жалко. Куда ее девать, эту капусту. Не мариновать же?

У поворота

Никогда Серега не был жаден на деньги. Того, что накопил,ему бы с лихвой хватило. Но взялся за гуж, не говори что не дюж. Сэнсэй человекмасштабный, так дачный бизнес раскрутил – ого-го. Работы у Дронова хватало.

Вот и сегодня надо было гнать за реку, смотреть новыеучастки – годятся, не годятся. Лучше бы, конечно, с Иваном Пантелеевичем, унего глаз алмаз, вмиг просекает перспективу, на годы вперед. Но и Сергей заполтора года кое-чему научился.

Короче, сел в джип, поехал.

Свернул со своего Любавинского шоссе на Рублевку, погналчерез заповедную зону, которая (Сэнсэй обещал) скоро тоже на списание пойдет.То-то бабок наварится. Цены с 88-го не просто подросли, теперь за дачныеучастки брали исключительно зелеными. Раньше за валютные операции в особокрупных размерах высшую меру давали, а нынче народ ни черта не боится. Свобода.

Когда тормоза на повороте скрежетнули как-то чересчурпронзительно, Сергей покосился на спидометр.

Ни хрена себе! Сто восемьдесят! Как это он еще с трассы неслетел?

Оказывается, сердце работало в Режиме, барабанило вучетверенном ритме. А он задумался, не заметил.

Дронов резко сбросил скорость, потом вообще затормозил.

Что за дела? Второй раз за день. Может, заболел?

И вдруг Сергея пробило.

Впереди, всего в ста метрах, был поворот на Колину Гору, атам мост, и за ним поворот, где он когда-то увидел Белый Столб и чуть не сыгралв ящик.

Может, Метроном почуял близость места, где он впервые началотстукивать свои то-так да токо-так?

Вряд ли. По этому шоссе за минувшие годы Дронов проносилсямного раз, но ничего такого не случалось.

Направо, кстати сказать, ни разу не повернул. Если надо былов ту сторону, ездил в объезд. Нипочему, а так просто. Сердце не лежало.

Сегодня же сердце явно звало: поверни, поверни.

Ну, он и повернул. Потому что сердца нужно слушаться.

Дарновский тащился по узкому Рублевскому шоссе за самосваломна скорости сорок. И не обгонишь – двойная разделительная, а правила движенияон из принципа не нарушал, считал, что все российские беды именно из-за того,что никто не хочет порядок соблюдать. Переходят улицу на красный свет,паркуются где запрещено, кидают бумажки на тротуар, а потом удивляются, что встране бардак.

Музыка между тем наигрывала всё быстрей, всё призывнее –будто разом и подгоняла, и подманивала.

Он даже сказал вслух, с раздражением: «Да понял уже, понял.Еду».

Кто бы мог подумать, что у него в подсознание встроенкалендарь? Какая-то извилина в подкорке среагировала на звукосочетание«десятоемая» и самопроизвольно включилась. Интересно, если б мамхен ненапомнила, он сам так и не сообразил бы, что сегодняшний концерт юбилейный?

Самосвал, наконец, свернул в сторону, и Роберт разогнался доразрешенных шестидесяти. Судя по карте, сейчас будет поле, там пост ГАИ иповорот направо, к мосту.

Повернул.

Саундтрек сразу сменил ритм и тональность, музыка сталатихой, лирической, но не умиротворяющей, а наоборот – какой-то сжимающейсердце.

Ничего, сказал себе Роберт, вон уже мост видно, а за ним тотсамый поворот. Скоро эти загадки разъяснятся. Вряд ли, конечно, что-нибудьпроизойдет. Просто выйду, возложу воображаемый венок, постою немножко. На этойминуте молчания концерт скорее всего и закончится. Извилина удовлетворится иуйдет в подполье до следующего юбилея.

На мосту, кажется, шли ремонтные работы, встречные потокимашин пересекали реку по очереди, и «девятка» Дарновского встала в длинныйхвост.

Кажется, за Колиной Горой тогда была деревня и пустое поле,припомнил Роберт, оглядываясь по сторонам. А теперь, гляди ты, поля почти неосталось – сплошное строительство: коттеджи, коттеджи. Дачный бум.

И машин вон сколько. Причем ни одного «запорожца» илистарого «москвича», все больше «лады» дорогих моделей да «волги», немало ииномарок. Это новые нэпманы. Осваивают кантри-лайф, по западному образцу. Авозле лимузинов шустрят представители «индивидуально-трудовой деятельности»,еще один продукт Перестройки: шпанистого вида мальчишки предлагают протеретьстекло, бабка носит кастрюлю с пирожками, одноногий инвалид продает какие-тоброшюрки, худенькая девушка в косынке торгует ландышами.