встаю с кровати и принимаюсь одной рукой рыться в чемодане. Наконец находится пижама – короткая футболка и полупрозрачные шорты. Случайно увидев себя в зеркале, я тут же теряю игривый настрой. Надень на голову ведерко для льда – и то была бы краше.

– Прости, я жутко выгляжу…

– Вовсе нет! Ты не можешь выглядеть жутко, даже если постараешься, – возражает Рассел, и пусть это вежливость – мне приятно.

Он подходит совсем близко и берется за пряжку ремня – самого безобидного из всего, что на мне надето, – осторожно расстегивает и вешает его на кресло рядом с чемоданом. Потом методично размыкает липучки моей перевязи и бережно помещает ее рядом с ремнем. Интересно, белье в стиральную машину он складывает так же тщательно?..

– Что дальше?

– Рубашка, – командую я. Не терпится освободить больную руку.

– Славный узор, очень профессиональный, – замечает он и принимается расстегивать пуговицы, методично двигаясь вниз. Лицо с длинными ресницами так близко, что я чувствую исходящее от него тепло.

После каждой пуговицы Рассел ненадолго замирает – боится причинить мне боль. Он намного выше меня, поэтому стоит внаклонку, но то и дело поднимает глаза, словно проверяя, все ли в порядке, и всякий раз я слегка улыбаюсь, как бы говоря: «Все нормально, эта ситуация меня ни капли не возбуждает!»

Когда последняя пуговица расстегнута, медленно выдыхаю. Не без труда мы высвобождаем меня из рубашки, и Рассел аккуратно складывает ее на кресло. Не сразу спохватившись, прикрываю грудь рукой. Господи боже, я в номере отеля с Расселом Барринджером, раздетая до розового кружевного бра!..

– Это тоже… – Рассел покашливает, не отрывая взгляда от сложенной на кресле одежды. – Лифчик тоже снять?..

В мозгу у меня осталось не больше трех извилин, однако я тщательно обдумываю вопрос. Хочу ли я, чтобы Рассел снял с меня бюстгальтер? О да!.. К тому же спать так будет удобнее. Я медлю с ответом, представляя, как пальцы Рассела касаются лямок, поднимаются к шее, спускаются по позвоночнику…

– Если можно, расстегни сзади, а конч… закончу я сама.

Чертов Фрейд!

– Без проблем.

Медленные прикосновения Рассела исключительно приятны – как и все, что он делает. Хорошо, что со спины ему не видно, до чего напряглись мои соски, а случайный вздох он спишет на боль от перелома.

А что, если бы я сейчас развернулась?.. Стал бы Рассел восхищенно разглядывать каждую впадинку и веснушку или сразу набросился бы на меня с поцелуями?.. Как хотелось бы, чтобы его касания были не мягкими, а требовательными – такими крепкими, чтобы оставить следы на коже. Однако сейчас обезболивающее пересиливает мое либидо.

– А подвеску снимать?

Пальцы Рассела парят над цепочкой. Интересно, заметно ли, как меня трясет?.. Я киваю. Он быстро расстегивает цепочку и кладет ее на стол, а я пытаюсь натянуть футболку здоровой рукой, прикрывая сломанной грудь. Непрошеные воспоминания о сегодняшнем дне вызывают смешки.

– Что такое? – спрашивает Рассел, упорно глядя в окно.

– Сегодня в сауне я видела совершенно голую Торренс! Честное слово, не ханжа, однако не рассчитывала увидеть свою начальницу голой.

– Да уж, денек у тебя выдался не из легких! – широко улыбается Рассел.

– Уж поверь мне: то, чем мы сейчас занимаемся, – ерунда по сравнению с необходимостью раздеваться перед лучшим метеорологом Сиэтла!

Убираю руку с груди, чтобы надеть второй рукав.

– Я не смотрю, честное слово! – предупреждает Рассел, и его хрипловатый голос странным образом звучит одновременно и далеко, и очень близко.

Мне уже не до веселья. Разрешила бы Расселу смотреть, да на самом деле хочу не взглядов, а прикосновений – его пальцы сказали бы все, что нужно. Я сжимаю бедра и судорожно вздыхаю. Похоже, с либидо на самом деле все в порядке.

Остается снять джинсы. Расстегивая их, Рассел случайно касается моего живота, и я вздрагиваю.

– Прости! Я нечаянно! – отшатывается Рассел.

– Ничего-ничего, все нормально, продолжай. Мне просто щекотно.

– Буду осторожнее.

Обещанная осторожность оборачивается для меня пыткой: он продевает пальцы в шлевки и медленно спускает штанины вниз, ведя ладонями по бедрам. А потом все заканчивается, и я жалею, что на мне так мало было надето.

– Спасибо!

Хочется его обнять, но обниматься одной рукой я еще не приспособилась, поэтому придвигаюсь ближе и кладу голову ему на грудь. Словно угадав, Рассел обнимает меня – сначала неуверенно, а потом притягивает к себе, и становится так уютно, что я заснула бы, не лихорадь меня от возбуждения. Он размеренно гладит меня по спине, а я закрываю глаза и представляю, как он прикасался бы к другим местам. К нижней губе. К внутренней стороне запястья. К родинке на левом бедре.

Я глубоко вдыхаю приятный цитрусово-кедровый запах и отступаю на нетвердых ногах.

– Спасибо!

– Не за что. – Рассел вновь покраснел и не смотрит мне в глаза. – Подать тебе шорты?..

Я опускаю взгляд. О боже!.. Я обнимала его в одной футболке и трусах!.. Почему никто не предупреждает, что одно из побочных действий обезболивающих – острая сексуальная озабоченность?..

– Было бы здорово… – хрипло откликаюсь я. Может, все-таки стоило надеть на голову ведерко для льда?

Неловко натянув шорты, ложусь и пытаюсь выровнять дыхание. Рассел осторожно присаживается на краешек кровати. Проклятая сдержанность!

– Рассел! Ты только что меня раздел! Можешь вообще лечь, если хочешь.

Слегка улыбнувшись, он укладывается рядом со мной, вытягивает ноги и тяжело вздыхает, словно мы занимались аэробикой, а не переодеванием. Черт побери, это самый сексуальный звук, какой я слышала за последние несколько месяцев!..

Я очень устала, однако Рассел сегодня был со мной откровенен, и надо ответить ему взаимностью.

– У меня с отношениями тоже все сложно. Я вообще-то собиралась в этом году выйти замуж. Сейчас вовсю планировала бы свадьбу, выбирала кейтеринг, музыкантов и шрифт для приглашений.

– Мне кажется или ты рада, что этого не случилось?

– Я правда рада. Мы только начали планировать, а его родители уже принялись давить на нас насчет детей. Расстались мы, конечно, не из-за них, но это тоже повлияло.

– А ты хочешь детей? – интересуется Рассел.

Обычно на такие вопросы я закатываю глаза, хотя большинство людей их даже не задает, а по умолчанию считает, что родить – моя обязанность. Для них нет вопроса «хочешь ли?», только «когда?».

– Хочу – когда-нибудь в будущем. Много времени провожу с детьми брата и очень их люблю. Да только дело было не в детях. Я не могла себе представить саму свадьбу, ничего не могла решить – наверное, потому что нам вообще не следовало жениться. Конечно, свадьба в любом случае – дело непростое, но…