даже не заговаривала.

– Слушай, я, конечно, не хочу лезть в ваши семейные дела, – продолжает Суприм, – но ты точно не хочешь поменять менеджера?

– Она была со мной с самого начала, – отвечаю я ему и самой себе. – Всем было плевать, что я хочу читать рэп, а тетя Пуф в меня верила!

– А, ты не забываешь добра. Это заслуживает уважения. Она же из Послушников, да?

Тетя начала носить зеленый вскоре после того, как застрелили папу.

– Ага. Почти сколько я себя помню.

– Эти все темы дико отвлекают от дела, – кивает Суприм. – Сколько я видел талантливых ребят – как далеко бы они пошли, если бы убрались с улицы. Но, как говорил мой папка, не вздумай тонуть, спасая тех, кто не хочет спасаться.

Нет, тут он неправ. Тетя Пуф не совсем пропащая. У нее есть некоторые проблемы, и она слишком увязла в этих своих разборках, но, как только у меня станет получаться, она все это бросит.

Думаю. Надеюсь.

Шестнадцать

Суприм оказался прав. Куча народу выложила в Сеть записи с Ринга, и все ринулись слушать песню. Цифры растут и растут.

Ну и конечно, куча народу считает меня кем-то, кем я не являюсь. Девчонкой из гетто, малолетней преступницей, невоспитанной уличной крысой. Всеми этими словами меня уже называли. Не знаю, что и чувствовать, злость или боль. Я не могу ни постоять за себя, ни даже просто чуть-чуть разозлиться – кто-то сразу чего-то напридумывает.

Выходит, да, Суприм был прав. Может, и насчет тети Пуф тоже?..

Вообще-то я не должна даже мысли такой допускать. Она моя тетя. Вместе навсегда, вся белиберда. Но она ни хрена не знает, что делать. Ни словом не обмолвилась, что организует мне концерт совместку. И даже не заговаривала о том, как мне начать получать деньги. Блин, да она до сих пор злится, что я не удалила песню!

И все же она моя тетя. Я не могу ее бросить. По крайней мере, так я снова и снова говорю себе, тыкая вилкой в сосиску.

Джей кладет рядом блинчик.

– Все, мука кончилась. Пуф обещала в конце недели принести еды. Я хотела отказаться, но…

Холодильник и шкафчики уже почти опустели. Вот еще причина не бросать тетю Пуф. Она всегда заботится, чтобы у меня была еда.

Трей размешивает в кофе сливки. На нем свежая белая рубашка, на шее галстук. У него сегодня собеседование.

– Ну да, ну да, нас спасут Пуф и деньги наркоманов.

Как-то все неправильно. Вот мой брат, он все делает как надо, и ничего у него не выходит. А тетя Пуф, наоборот, делает все, чего делать не надо, – и кормит нас, когда больше некому.

Но такова жизнь. В моем районе барыги живут припеваючи, а все остальные еле сводят концы с концами.

Джей кладет руку Трею на плечо.

– Сынок, ты так стараешься. Столько всего делаешь. Жаль, что на тебя все это свалилось. – Она замолкает, на секунду уходит глубоко в себя и пытается скрыть это за улыбкой. – Мне кажется, сегодня тебя возьмут. А еще я нашла тебе пару магистерских программ.

– Ма, я же сказал, не пойду пока снова учиться.

– Сынок, можно пока хотя бы подать документы. Там посмотрим, что будет.

– Я уже подал, – говорит Трей. – Меня взяли.

Я отрываюсь от многострадальной сосиски.

– Правда?

– Угу. Вообще я подал документы еще до того, как пошел к Сэл. Буквально на днях пришли письма из пары мест, что меня взяли, но всюду минимум три часа езды в один конец. Так что я останусь тут и…

Он замолкает, но и так все понятно. Он останется и будет кормить нас.

Джей быстро смаргивает.

– Ты не говорил, что тебя взяли.

– Ма, это все неважно. Я выбрал то, что хотел. Правда. – Несколько минут слышно только, как Трей пьет кофе.

Джей ставит на стол тарелку с блинами.

– Давайте, доедайте.

– Ма…

– Удачи на собеседовании, сынок. – Она уходит к себе в комнату и запирается.

Сердце бьется где-то в горле. Я мало что помню о том, как маме впервые стало плохо, но она тогда постоянно уходила к себе в комнату. И сидела там часами, а мы с Треем оставались одни. Совсем как…

– Она не употребляет, – произносит Трей.

Иногда мне кажется, что у нас одни мысли на двоих.

– Уверен?

– Бри, она не станет снова в это ввязываться. Ей просто нужно… побыть одной. Родители стараются не показывать детям, как им больно.

– Ой.

Трей трет лоб.

– Зря я это сказал.

Вот что мне ему ответить?

– Поздравляю с поступлением, что ли.

– Спасибо. Хотя глупо было это все затевать. Наверно, просто интересно было, что выйдет.

– Или ты просто очень хочешь еще поучиться.

– Хочу, – признает он. – Когда-нибудь, но не сейчас.

Если я своего добьюсь, скоро это «когда-нибудь» настанет.

– Не расстраивайся. Оглянуться не успеешь и поедешь учиться.

– Потому что ты вот-вот взлетишь?

– Чего?!

– Бри, я в курсе про твою песню. И про то, что тебя вчера выгнали с Ринга.

– Я… Как ты…

– Я не пользуюсь соцсетями, но я же не отшельник, – объясняет Трей. – Мне примерно половина коллег прислала ссылку с вопросом, не моя ли сестричка отжигает «У Джимми» с ПСами. А Кайла прямо оттуда написала.

– Кто т… а, точно, Мисс Тик. – Блин, моя сестра по рэпу заслуживает больше уважения. Пора бы запомнить, как ее по-настоящему зовут. – Трей, я все объясню.

– Я же говорил, держись от Пуф подальше. Говорил же! Повезло, что все целы.

– Она просто меня защищала!

– Нет, она просто дала волю эмоциям, как всегда. Ее тактика – сперва стрелять, а вопросы задавать уже потом, за решеткой. Твоя выходка, конечно, тоже подлила масла в огонь.

А он знает, как втоптать меня в грязь.

– Я просто не дала себя в обиду!

– Не давать себя в обиду тоже надо с умом, – говорит Трей. – Ты сама прекрасно это знаешь. Кстати, я послушал твою песню, и, должен сказать, некоторые строчки прямо огонь-огонь.

Уголки моих губ ползут вверх.

– Но, – продолжает он, и я по тону понимаю, что улыбаться тут нечему, – я-то понял, что ты хотела сказать, а большинство примет твои слова за чистую монету. И, ну честно, ты совсем не шаришь в половине того, о чем читаешь. «На бедрах клипсы». – Трей кривит губы. – Да ты даже не знаешь, зачем они там нужны.

– Нет, знаю! – Это чтобы, ну, короче, крепить, ну, чем стрелять.

– Ага, конечно. А еще все это страшно тебя отвлекает. Если ты так на учебу наляжешь, ты чего угодно добьешься.

Гораздо меньше, чем могу добиться этой песней.

– Трей, это наш шанс на нормальную жизнь.

Он закатывает глаза.

– Ну ты загнула. Слушай, я не против, чтобы ты занималась рэпом. Мне лично кажется, что ты способна на гораздо большее, но это твоя мечта, я не могу тебя осуждать. Но имей в виду, даже если твоя песня станет мегапопулярной, это не выигрыш в лотерею. Она не принесет тебе сразу кучу денег.

– Но это будет начало пути к богатству.

– Да, но какова будет цена? – спрашивает брат, с силой отталкивается от стола, чмокает меня в макушку и уходит.

В автобус раньше меня сели всего двое – Деон и Кертис.

– Бри, тебя правда вышибли с Ринга? – спрашивает Деон, едва меня увидев.

– И тебе тоже доброе утро, – отвечаю я, натягивая широченную улыбку. – У меня все прекрасно, а у тебя?

Кертис хохочет.

– Ну реально, скажи, – снова начинает Деон, как только я сажусь на свое привычное место. Кертис сегодня сидит прямо передо мной. – Тебя реально занесли в черный список?

Он меня как будто не слышал.

– Ди, ты видел запись, ты сам все знаешь, – вмешивается Кертис. – Отстань от нее.

– Чел, кое-кто думает, это была постанова, – отвечает Деон. – Бри, все ведь было по-настоящему? Ты реально так запросто тусишь с ПСами? Ты с ними или у тебя просто такие связи?

– Слушай, лови. – Кертис кидает через автобус бутылку воды. – Утолит твою жажду.

Я фыркаю. С тех пор как Кертис повел себя в церкви как порядочный человек, я стала к нему гораздо терпимее. Даже над его шутками иногда смеюсь. Странно все это. И никогда не думала, что скажу это, но…

– Спасибо, Кертис.

– Пожалуйста. Я пришлю тебе счет за услуги телохранителя.

Я закатываю глаза.

– Пока, я тебя не знаю.

– Жадина, – смеется он. – Но ничего.

– Ой, все. Кстати, не ожидала застать тебя в автобусе. Обычно ты