Он легонько стучит костяшками мне по локтю. – Только не раздувай теперь эго до небес. Оно и так ого-го.

– Смешно. Жаль, не могу сказать того же про некую часть твоего тела.

– Эй! – Он морщится. – Стоп, принцесса, ты что, об этом думала?

Напомните, почему я посчитала его милым?

– Возьму хрена с два за пятьсот баксов, Алекс.

– Злюка. Но я рад за тебя. Правда-правда, не вру.

– Ага, конечно. – Я кривлю губы.

– Правда рад! Иногда и из нас, жителей Сада, что-то путное выходит. Хотя… – Он пожимает плечами. – В батле я бы тебя все равно уделал.

– Ну уж нет, – выговариваю я сквозь смех.

– А вот и да.

– Тогда докажи.

– Докажу.

Он подходит близко-близко, так что наши лица оказываются совсем рядом. Почему я молча пялюсь на него? Почему он пялится в ответ?

– Ты первый, – говорю я.

– Не, дамы вперед.

– Ты зассал.

– Или просто джентльмен.

Я почти чувствую, как он произносит слова, – так близко мы стоим. Мой взгляд падает на его губы. Кертис облизывает их. Так и хочется поце…

Звенит звонок. Я отшатываюсь. Что это, блин, было?

Кертис с ухмылкой уходит.

– Потом забатлим, принцесса.

– Ты продуешь! – кричу я ему в спину.

– Ага, конечно, Джен[5], – оборачивается он.

Это сейчас мем был?

Я вытягиваю средний палец.

***

Перефразируя Бигги, это все как будто сон.

На каждом шагу кто-то на меня пялится и тычет пальцем, и совсем не потому, что меня считают барыгой. Со мной здороваются те, с кем мы до сих пор не перемолвились и словом. Еще больше косятся на отцовскую цепочку. Перед занятием по крупной прозе кто-то включает мою песню. Миссис Бернс требует «выключить эту гадость», а я на седьмом небе от счастья и даже умудряюсь прикусить язык. Хотя и думаю про себя, что единственная гадость в классе – ее парик.

Сегодня никто не потащит Брианну Джексон к директору.

Миссис Мюррэй тоже успела послушать. Она приветствует меня словами:

– Вот идет наш собственный эмси! – И добавляет: – Но хип-хоп – это тоже поэзия, поэтому чтоб мне больше никаких троек.

Ладно.

Просмотры растут, одноклассники в восторге – и я вдруг начинаю понимать, что все мои мечты реально могут сбыться. Я реально могу стать знаменитым рэпером. Это не просто дикий высер моего воображения, это…

Это возможно.

Пятнадцать

С тех пор как мою песню запостило «Затмение», прошло чуть больше двух недель. Цифры продолжают расти. Прослушивания, подписчики, все дела. Вчера я шла обедать к дедушке с бабушкой (бабушка очень настаивала) и услышала свой голос из проезжающей мимо машины.

Но не из той, что подъехала этим вечером к моему дому. Это «катлас» тети Пуф. Сегодня у меня второй батл на Ринге. Понятия не имею, с кем меня поставят, но Ринг на то и Ринг – надо быть готовой к чему угодно.

Я запираю дом: Джей на учебе, Трей работает. Как бы меня ни превозносили в Сети, мне кажется, они до сих пор не в курсе. Джей особо интернетом не пользуется, только смотрит ютуб и сталкерит на фейсбуке[6] родню и друзей. Трей считает, что социальные сети взращивают комплексы, и тоже туда особо не заходит. Пока меня все устраивает.

На пассажирском сиденье развалился Жулик. Он поднимает спинку, чтобы я села назад.

– «Вам не остановить мой полет», – напевает он. – Вау! Мелкая Ловорезка, твоя песня в голове заела. Лютый огонь!

– Спасибо. Привет, тетушка.

– Угу, – бормочет она, глядя прямо перед собой.

Когда меня запостили в «Затмении», я ей об этом написала. Она так и не ответила, только вчера прислала сообщение, что сегодня отвезет меня на Ринг.

Наверно, она дуется, что я не послушалась и не удалила песню. Но какая разница, если у нас все начало получаться? Ну типа, блин… Мы же этого и хотели, да?

– Вижу, ты надела папкину цепочку? – спрашивает Жулик.

У меня на шее маятник с короной. Я не расстаюсь с ним с самого Рождества. Надевать его с утра – привычка, как зубы чистить.

– Ага, мне нравится носить с собой его вещь.

Жулик тихо присвистывает.

– Помню, как Ло ее купил. Весь район только о том и говорил. Тогда мы и поняли, что он звезда.

Тетя Пуф бросает на меня недовольный взгляд в зеркало заднего вида.

– Я же сказала, не смей ее носить!

Чего она переживает? Что меня ограбят? Так я всегда прячу цепь под рубашку, когда хожу по гетто. Но сейчас-то можно.

– Тетушка, никто ее не сопрет. На Ринге хорошая охрана.

Тетя только головой качает.

– Чего я с тобой, упертой, вообще вожусь…

Мы подъезжаем. На парковке «У Джимми» сегодня особенно причудливые машины. Вот одна с заниженным кузовом, разрисованным под пачку фруктовых колечек. Вот грузовик с громадными дисками, в жизни таких огромных не видела. Еще одна машина издалека кажется фиолетовой, а в свете фар становится неоново-зеленой.

Тетя находит себе местечко, мы выходим. Отовсюду несется музыка. Хвастаться мощными колонками здесь любят не меньше, чем крутыми тачками. Или даже больше. Из одной машины разносится мой собственный голос: «Вам не остановить мой полет!»

– О-о-о-о-о да! – вопит сидящий за рулем парень, тыча в меня пальцем. – Бри, дай жару за весь Сад!

Меня узнают и другие и тоже кричат какие-то слова поддержки.

Жулик пихает меня в бок.

– Смотри-ка, о тебе говорит весь район!

Тетя Пуф молча засовывает в рот леденец.

Очередь выходит из дверей и тянется по тротуару, но мы, как всегда, сразу заходим внутрь. Обычно никто не возражает, но сейчас какой-то чувак выкрикивает: «Эй, тащите жопы в конец очереди!»

Мы разворачиваемся.

– Эй, следи, с кем базаришь! – говорит тетя.

– С твоей мамкой, – отвечает мужик. У него полный рот серебряных зубов и серая джерси. Да и вся его компания в чем-то сером. Короли.

– Кореш, лучше возьми свои слова назад, – предупреждает Жулик.

– Чего прикопался, нигг… – Взгляд Короля падает прямо на отцовскую цепочку. – Охренеть. – Он кривит губы. – Глядите-ка, что тут у нас.

Его дружки тоже замечают. У них загораются глаза, а я вдруг ощущаю себя куском мяса в логове стаи голодных львов.

– Ты же дочка этого ублюдка Ловореза? – спрашивает первый Король.

На него наступает тетя Пуф:

– Чего про моего брата сказал?

Положим, он ей был не брат, а муж сестры, но это, как тетя говорит, примечание мелким шрифтом.

Жулик удерживает ее за ворот.

– Тетушка, – у меня дрожит голос, – пошли внутрь, ладно?

– Ага, тетушка, иди-иди внутрь, – передразнивает Король и снова обращается ко мне: – Это у тебя недавно песенка вышла?

Я вдруг теряю дар речи.

– Если и да, ваше какое дело? – спрашивает тетя.

Король чешет подбородок:

– Она там наговорила всякого, как заправская уличная хулиганка. Мы вот только одну строчку немного не поняли. Про то, что ей не нужен серый цвет, чтобы быть королевой. Что бы это значило, а?

– Это может значить все что угодно, – отвечает тетя. – Она не лезет в ваши разборки, так какие проблемы?

– А нам вот неприятно, – произносит Король. – Она бы поосторожнее, что ли? А то закончит как папка.

– Ну-ка повтори! – прет на него Тетя. Он прет на нее.

В очереди слышно визги и испуганные вскрики. Нас снимают на телефоны.

Тетя Пуф заводит руку за спину. Король тоже.

Я застываю.

– Эй! Угомонились! – орет вышибала Фрэнк, подбегая к нам вместе с Реджи. Фрэнк хватает Короля, Реджи – тетю.

– Ну нет уж, – бормочет Фрэнк, – здесь так не принято. Валите отсюда.

– Эти кретины первые начали! – возражает тетя. – Мы просто шли на Ринг, у меня племянница сегодня батлит!

– Мне плевать, – отвечает Реджи. – Пуф, здесь не место вашим уличным разборкам. Ты знаешь правила. Покиньте Ринг. Все вы.

Стоп-стоп, чего? Как это все?

– У меня сегодня батл!

– Не будет батла, – отвечает Фрэнк. – Бри, ты же знаешь правила. Если ты или твоя группа поддержки, – он обводит рукой тетю и Жулика, – разводите здесь все эти бандитские дела, вам здесь не рады. Все просто.

– Но я-то ничего не сделала!

– Таковы правила, – говорит Реджи. – Освободите помещение. Быстро.

Короли с руганью уходят. В очереди поднимаются шепотки.

– Ну серьезно, я же не виновата. Впустите меня. Пожалуйста.

– Прости, Бри, – говорит Фрэнк, – покинь, пожалуйста, помещение.

– Правила есть правила, – откликается Реджи.

– Я же ни хера такого не делала! Вы гоните меня из-за моей группы поддержки? Тупость