В 1594 г., будучи был удостоенным звания «командира алжирских галер», Мурад в сопровождении четырех галиотов вступил в схватку с двумя тосканскими галерами неподалеку от Триполи. Пригнув мачты двух своих галиотов, чтобы их не было видно издалека, он приказал двум другим кораблям взять их на буксир, и, когда тосканцы подплыли ближе, надеясь заполучить добычу, Мурад велел освободить два буксируемых судна и с помощью всех своих четырех кораблей напал на противника. Пират сумел захватить обе галеры, после чего плывшие на них флорентийские рыцари и солдаты были закованы в цепи и посажены на весла вместо турок, которые гребли до этого.

Наиболее типичным примером пирата более позднего времени является командир алжирских галер и галеонов Али Бичин, живший в середине XVII в. Этот известный работорговец, не обладавший амбициями или благородством Барбароссы, был столь же отважен и так же преуспел в искусстве мореплавания. В 1638 г., вдохновленный успехами султана Мурада IV в борьбе с персами, Али вышел в море и, забрав несколько тунисских галер в районе Бизерты, отправился во главе эскадры из 16 кораблей в сторону восточного побережья Италии. Он разграбил окрестности Никотры, расположенной в Апулии, забрав с собой богатую добычу и множество пленников, не пожалев при этом даже монахинь. Затем, тщательно обыскав Адриатику и сев на корабль в районе Котора, он захватывал каждое попадавшееся ему на пути одинокое судно.

Сразу после этого в путь отправилась мощная венецианская эскадра под командованием Марино Капелло, вынудившая пиратов искать убежища под прикрытием орудий турецкой крепости Валона в Албании. Несмотря на то что в тот период отношения между Портой и Венецией были мирными, Капелло отдал своим людям приказ атаковать беглецов, которых гарнизон крепости по вполне понятным причинам защищал. Корсары были вынуждены сойти на берег, и охваченный энтузиазмом Капелло, действуя в нарушение приказа, отправил свои галиоты в бой и после ожесточенной борьбы увел на буксире всю берберскую эскадру, оставив пораженных Али и его неудачливых последователей одних на пляже. За этот смелый удар Капелло получил серьезный выговор от сената, а Порта за нарушение мирного договора получила в качестве «взятки» 500 000 дукатов. Тем не менее значительная часть алжирского флота была уничтожена, из-за чего владельцы и капитаны кораблей разорились. В результате предпринятого в то же лето похода на север, который возглавил перебежчик из Исландии, в Алжир прибыли 800 его неудачливых сородичей, вынужденные променять царивший на их родине холод на алжирские тюрьмы для рабов, но это было весьма слабым утешением.

Однако в 1641 г. пираты сумели оправиться от понесенных ими потерь, и, если верить словам Эммануэля д'Аранды, бывшего в тот период его рабом, теперь Али Бичин мог похвастаться тем, что командовал флотом, состоявшим по меньшей мере из 65 судов. Командир галеры находился тогда в зените своих богатства и славы. По ночам в его тюрьме, впоследствии получившей название Хан Али Бичин и во времена Моргана славившейся виноградными лозами, покрывавшими ее стены и окаймлявшими окна, на которых вплоть до самого верхнего этажа зрели сочные грозди, собирались 600 рабов.

Ему, сыну перебежчика, не нравилось, что его последователи зависят не только от него, но и от турок, которые «вытаскивали из его кармана столько денег, чтобы передать их приверженцу Мухаммеда, не пользующемуся в его глазах таким уж большим почтением. Он с помощью дубины выбил из француза желание называться Мустафой (тот принял это имя вместе с турецким одеянием), заставив его сменить имя на Иоанн, от которого тот бы с радостью отказался. Его земледельческие хозяйства и сады также находились под управлением подчинявшихся только ему самому. Я слышал множество разговоров об устроенном им однажды в своем саду увеселительном мероприятии, на которое были приглашены все наиболее высокопоставленные пираты и где присутствовал сам паша. Будто опасаясь насильственной смерти, он использовал только собственные припасы. Все блюда готовились на личной кухне генерала в городе и передавались его рабами из рук в руки до тех пор, пока не доставлялись в сад, находившийся примерно в двух милях выше, причем, как я слышал, те блюда, которые благополучно добрались до сада, продолжали испускать пар». Однако, судя по фразе пирата «на пальцах христианских рабов были крючья», значительная часть еды пропала по пути, и гости едва не начали страдать от голода.

То, как Али кормил своих рабов, было вполне показательно. В отличие от всех остальных он не давал им хлеба, а вместо этого именовал их несчастной кучкой негодяев, недостойных того, чтобы называться рабами, если за два или три часа перед закатом, во время которых они наслаждались свободой, они не находили себе пропитания. В его рабских тюрьмах регулярно распродавалось наворованное добро, из-за чего их осаждали возмущенные жертвы, которых упрекали за невнимательность и заставляли выкупать их собственные ценности, – словом, Али Бичин «имел честь подготовить самую чистоплотную из всех известных кучек воров». Однажды раб нашел дорогостоящее кольцо генерала и вернул его, не потребовав со своего господина денег. За это «необоснованное проявление честности» Али дал ему половину дуката и назвал дураком, ибо стоимость кольца равнялась сумме, за которую этот человек мог купить себе свободу. В другой раз раб решил договориться с кузнецом о продаже якоря с личной галеры генерала. Когда об этом стало известно, его похвалили за предприимчивость и сказали, что он идеально подходит для роли раба, ибо знает, как заработать себе на пропитание.

Этот работорговец гениально умел подольщаться к пленникам, чтобы заставить их говорить правду. Получая очередную добычу, он становился таким галантным и сострадательным, с такой готовностью называл простого дворянина «графом» или «моим господином», а обычного священнослужителя – «вашим высокопреосвященством», что вскоре они доверялись ему, раскрывали свой социальный статус, благодаря чему пират узнавал, какой выкуп за них можно получить. Правда, следует отдать этому человеку должное – он всегда держал свое слово, и если он однажды обещал кого-то отпустить, то всегда выполнял обещанное. «Я хозяин своего слова», – мог бы сказать Али.

Сражение между «Мэри Роуз» и алжирскими пиратами, 1669 г.

В том, что касается религии, Али Бичин придерживался весьма свободных взглядов. Однажды он попросил генуэзского священника откровенно сказать ему о том, что его ждет. «Честно говоря, – ответил отец Анджело, – я уверен, что тебя получит дьявол», и пират с готовностью и весьма жизнерадостно принял эти слова. В другой раз набожный шейх умолял Али отдать ему раба-христианина, чтобы он мог его убить, так как он считал, что не принес жертву, достойную Мухаммеда. Али снял цепь с могучего испанца, управлявшегося с загребным веслом его галеры, и, вооружив его, отправил к святому человеку, чтобы тот его убил. «Этот христианин, – завопил добродетельный шейх, убегая прочь со всех ног, – выглядит так, будто скорее хочет убить меня, чем погибнуть сам». – «Так и есть, – ответил Али. – Ты должен заслужить расположение Пророка. Поэтому в жертву должен быть принесен именно этот христианин. Мухаммед был храбрым и щедрым человеком, которому не могло даже прийти в голову, что кто-то решит услужить ему, убив того, кто не способен защитить себя. Иди и займись изучением Корана, чтобы более точно постичь его смысл». Этот человек был отъявленным пиратом, в котором твердое соблюдение кодекса чести сочеталось с беспринципностью и низостью, свойственными морским разбойникам.