Прямо сейчас в комнате было пусто. Но какая-нибудь другая сестра могла ворваться в любую секунду.

«Скорее», – сказала себе Аманда.

Похолодев, она нажала на панель управления, а потом приложила свой пропуск. Взяла пузырек жидкого сульфата морфина, необходимого пациенту с ожогами, который поступил ранее в тот день; скоро ему понадобится очередная доза. До сих пор она не сделала ничего плохого.

Теперь настала самая сложная часть; момент, когда она должна была пересечь черту.

Ее пальцы сомкнулись вокруг второго пузырька морфия. Она положила его в карман униформы, к первому.

Потом закрыла шкаф, вышла из кабинета и спешно направилась к своему шкафчику в конце коридора, скрипя кроксами по блестящему линолеуму.

Внутри все сжалось; в больнице повсюду глаза, от охранников до других сотрудников и камер. Но ни у кого не было причин наблюдать за ней, медсестрой, которая прилежно проработала здесь уже несколько лет.

Она зашла в медсестринскую. Удача продолжала ей улыбаться: там никого не было.

Аманда открыла шкафчик и достала из термосумки для ланча пустую бутылочку из-под жидкости для полоскания рта. Осторожно перелила шестьдесят миллиграммов, пытаясь успокоить дрожащие руки. И вернула бутылочку на место, к скальпелю, который она завернула в медицинское полотенце ранее в тот день.

Волна радости охватила ее, прогоняя прочь тревогу, когда она представила, как напишет Кассандре и Джейн: «Я все сделала!»

У каждой из семи участниц их группы были особые навыки, но только Аманда могла выполнить это задание. Жидкий морфий притуплял боль и обычно вызывал сильную сонливость. Украденная доза будет использоваться именно в этих целях.

Ее рука, с почти полным пузырьком морфия, двинулась к карману униформы.

– Эй, опять проголодалась?

Аманда чуть не уронила пузырек. Она крепко зажала его в руке и, поворачиваясь, спрятала за спиной.

– Джина! Ты меня напугала.

Она смотрела на нее как-то странно?

Аманда попыталась улыбнуться.

– Решила перекусить.

– Я тоже.

Джина направилась к своему шкафчику и достала зерновой батончик. Развернула его и тяжело опустилась на скамейку в центре между рядами шкафчиков.

– Видела парня, который почти оттяпал себе палец, когда нарезал бейгл? – Джина покачала головой и откусила кусок батончика.

– Еще один? Они обычно поступают по воскресеньям. – Аманда снова повернулась и опустила руку в карман, надеясь, что Джина ничего не заметит. – Увидимся.

Аманда направилась к двери.

Теперь Джина точно смотрела на нее с недоумением.

– А как же еда?

Аманда почувствовала, как у нее пылают щеки. Она пожала плечами. Попыталась придумать быструю шутку, но в голову ничего не приходило.

– Не такая уж я и голодная, – наконец ответила она.

И поспешила прочь, пока Джина не успела сказать что-нибудь еще.

Сегодня у сестер Мур должен был быть триумф. На Манхэттене состоялась премьера фильма с участием одного из их клиентов, актера Дина Бреммера, которого сравнивают с молодым Дензелом Вашингтоном.

Но вместо того, чтобы потягивать шампанское в своем офисе, пока им делают макияж, сестры проводят последние часы перед премьерой за обсуждением стратегии.

Дафна звонила уже дважды за день и говорила срывающимся голосом, что офицер полиции во внедорожнике следит за ее магазином. Но когда Валери, бросив подтверждать приглашения на премьеру, примчалась в Вест-Виллидж, полицейский уже уехал. Сестры согласились, что тревога, вероятно, была ложной. Офицер мог делать там что угодно, в том числе просто отдыхать.

Но аппетита нет ни у Кассандры, ни у Джейн.

– Я не пойду на премьеру, буду у телефона, – говорит Джейн.

Кассандра соглашается, что одна из них должна быть на связи в любое время; слишком тревожная сейчас обстановка.

После ухода Кассандры – ей пришлось собрать волосы в высокий хвост, так как она была вынуждена отменить парикмахера, а заранее подготовленные черные туфли на каблуках она забыла возле дивана – Джейн садится за свой рабочий стол из стекла и хрома и пытается разобрать накопившиеся бумаги.

Но сосредоточиться невозможно. Каждый раз, когда ее телефон вибрирует из-за сообщения или электронного письма, она вздрагивает.

Тишину разрезает резкий звук: звонит офисный телефон, хотя рабочие часы уже закончились. Джейн проверяет определитель: Городской Госпиталь.

Бывшее место работы Аманды.

Джейн надевает гарнитуру и сразу отвечает на звонок.

Это Джина, начальница Аманды из отделения экстренной помощи. Когда Джина объясняет, что мать Аманды дала ей номер пиар-фирмы, плечи Джейн расслабляются.

– На этой неделе мы наконец разобрали шкафчик Аманды, – говорит Джина. – Ее мама перезвонила только через несколько дней. И спросила, можете ли вы с сестрой забрать вещи Аманды. Там не много – кое-какая одежда, зонтик, предметы гигиены.

– Конечно. – Джейн прекрасно представляет, как прошел разговор. Мать Аманды с большим энтузиазмом переложила на сестер ответственность за все, начиная с уборки в квартире Аманды и заканчивая организацией и оплатой поминок.

А сестры более чем готовы взять ответственность за все, связанное с Амандой.

– Я могу заскочить сегодня, – предлагает Джейн.

– Ой, я уже собираюсь уходить. Может, завтра?

– Конечно.

Джина была одной из немногих вне их компании, кому иногда писала Аманда – переправляла смешные картинки про медсестер или согласовывала детали подарка их коллеге на рождение ребенка. Джина не смогла прийти на поминки, потому что у нее было дежурство.

Сейчас представилась неплохая возможность.

– До сих пор не могу поверить, что ее нет, – говорит Джейн.

– Да, я тоже.

– У меня ощущение, что я должна была обратить на что-то внимание, но не заметила в ней никаких перемен. А вы?

Джина колеблется, и Джейн слышит на заднем плане звуки больницы: объявления по громкоговорителю, отдаленный вой сирен, голоса.

– Она казалась немного… Не сказать чтобы отрешенной, но лучшего слова я подобрать не могу. Я начала замечать это за пару недель до ее смерти.

– Хмм…

Джейн берет желтый блокнот и ручку. Она не может печатать на компьютерной клавиатуре, потому что Джина может услышать стук клавиш.

– А потом, прямо перед смертью, она начала вести себя совсем странно. Допустила несколько ошибок, что было совсем на нее не похоже. А во время нашей последней совместной смены она убежала, не дождавшись конца. Больше я ее не видела.