Джейн напрягается.

– Интересно, что же произошло.

– Представить не могу. Это все было так на нее непохоже, – вздыхает Джина.

Джейн тоже.

– Такая ужасная потеря. Она была прекрасной медсестрой. В нашей профессии часто происходит выгорание, и многие отгораживаются от пациентов барьером, чтобы их возможная гибель не разбила им сердце. Но Аманда была не такой.

– Знаю. Она искренне переживала, особенно за тех, кому в жизни не повезло.

Джейн кладет ручку и встает. Ее стакан с водой опустел, и она направляется к кулеру на входе, чтобы его наполнить.

– Буквально недавно приходила девушка с цветами, хотела поблагодарить Аманду за спасение своей жизни.

– Как мило. – Джейн нажимает на рычаг для воды. Скоро она закончит дела – работа все равно не клеится – и откроет дома бутылку вина, а потом свяжется с Дафной.

– Да, ее очень глубоко затронула смерть Аманды.

Джейн замирает. И отпускает рычаг, хотя стакан полон только наполовину. Она быстро возвращается за стол, стараясь говорить спокойно:

– Правда?

– Как бы там ни было, мне пора…

– Простите, – перебивает Джейн, снова взявшись за ручку. – Та девушка с цветами – она была высокая, с каштановыми волосами и в очках в черепаховой оправе?

Джейн чувствует удивление Джины даже через трубку.

– Откуда вы знаете?

Джейн сжимает ручку. Шэй, – записывает она, и так сильно подчеркивает имя, что ручка разрывает страницу.

– Долгая история, и потом я вам все объясню, но сейчас не могли бы вы быстро рассказать, что еще она сделала?

Джейн ждет ответа с замиранием сердца.

– На самом деле, ничего особенного, – озадаченно говорит Джина. – Спросила адрес матери Аманды, чтобы отправить открытку с соболезнованиями.

Джейн закрывает глаза.

– И вы ей его сказали?

– Нет, я сказала, что дать его не могу, но с радостью перешлю письмо.

Джейн уже сжимает пальто и сумку.

– Не хочу вас пугать, но эта девушка очень странно себя ведет, – выпаливает Джейн. Она пришла к Аманде на поминки и наврала о своем с ней знакомстве. Я не верю, что она была ее пациенткой. Не знаю, что она собиралась писать матери Аманды, но точно не соболезнования.

– Ого, серьезно? Я не знала. Она вела себя так убедительно.

– Ее зовут Шэй Миллер. Если она появится снова, пожалуйста, сразу позвоните мне, ладно?

– Ш-Э-Й? Она назвалась иначе, кажется, каким-то именем на М. Подождите, я подойду к компьютеру и кое-что проверю.

На некоторое время воцаряется молчание. Потом Джина говорит:

– У нас никогда не было пациентки по имени Шэй Миллер. Я проверила базу.

– Сейчас я позвоню матери Аманды. Она не должна открывать эту открытку.

– Погодите, – останавливает ее Джина. – Теперь я вспомнила, что она ее так и не принесла.

– Сюда идет репортер из «Е! Интертеймент», – сообщает Кассандра Дину Бреммеру, двадцатидвухлетнему актеру, стоящему рядом с ней. – Он задаст тебе два вопроса. Во-первых, каково было работать с Мэттью Макконахи. Во-вторых, чем тебе понравился твой персонаж. Сам знаешь, что отвечать; у тебя это спрашивали уже раз десять.

Дин кивает.

– Когда-нибудь станет легче?

– Определенно, – с улыбкой отвечает Кассандра.

Яркий свет камеры приближается к Дину, когда Кассандра чувствует, как кто-то сжал ее локоть.

Джейн склоняется к ней поближе. Посторонний наблюдатель может подумать, что она шепчет сестре что-то о том, как ей понравился фильм.

– Я только что говорила с сотрудницей Аманды, Джиной, а потом позвонила маме Аманды, – шепчет Джейн.

Кассандра улыбается, будто она в восторге от услышанного.

– Каково было работать с Мэттью? – спрашивает у Дина журналист.

– Ой, просто кошмар! – признается Дин, сверкая обаятельной улыбкой.

Кассандра кивает Дину, и Джейн снова шепчет ей на ухо.

– Несколько дней назад Шэй приехала в больницу и представилась бывшей пациенткой Аманды. Она пыталась узнать адрес матери Аманды.

Кассандра едва заметно напрягается.

Корреспондент задает второй, заранее одобренный Кассандрой вопрос:

– Чем вас привлек этот неоднозначный, порой раздражающий персонаж?

– Просто я понял, в чем его правда, – честно отвечает Дин.

Джейн продолжает:

– Джина адрес не дала, и я набрала номер матери Аманды, пока ехала сюда. Шэй с ней не связывалась. Но сказала, что сегодня, проснувшись после дневного сна, она нашла на веранде букет цветов.

– Я не понимаю, – бормочет Кассандра. – Кто-то оставил матери Аманды цветы, но не попытался с ней поговорить?

Джейн говорит сестре на ухо четыре слова:

– Она принесла желтые циннии.

Звонит домофон, и я нажимаю кнопку, чтобы впустить сестер Мур.

Я держу в руке кулон в форме солнца, принадлежащий Джейн, и думаю о том, что не могу сказать им правду: сколько я потратила времени и денег, взяв в аренду машину и проехав в общей сложности четыре с половиной часа, чтобы забрать украшение. Так я буду выглядеть жалкой. Плюс ко всему, как я могу признаться, что, по сути, его украла?

Осматриваю свою квартиру и понимаю, какая она маленькая и безыскусная. Подумываю спуститься в вестибюль и встретиться с ними там, но это покажется невежливым.

Шон и Джоди развалились на диване – ее ноги у него на коленях – и смотрят какой-то фильм с Тиной Фей. Когда раздается звонок, они даже не поднимают головы.

Наверное, они думают, что я заказала китайскую еду. У меня не было гостей уже несколько месяцев, с тех самых пор, как ко мне на ужин приходила Мел, еще до рождения ребенка.

Я прочищаю горло.

– Эй, хм, ко мне сейчас…

Раздается резкий стук в дверь.

Открываю ее и вижу сестер, которые выглядят, будто только сошли с подиума. На Кассандре черно-белое платье-футляр, а на Джейн замшевое мини-платье с ремнем и сапоги выше колена. Волосы у обеих блестящие и гладкие, несмотря на ветер за окном. В моем узком дверном проеме с облупившейся краской они напоминают мираж.