спустя ему пришлось вместо гаража арендовать полуподвальное помещение, перетащить туда станок и нанять двух помощников, чтобы справляться с заказами.

Втроем они делали все, от начала до конца. Никто не видел ничего удивительного в том, что Егор сам приезжает к клиенту, сам производит все измерения и обсуждает, что требуется, а затем сидит ночами перед компьютером, вычерчивая план. Он закупал материалы, сам на коленке делал карту кроя – еще до всяких программ, карандашом на листе бумаги, – сам резал-пилил листы ДСП и проходил утюгом по кромочной ленте: полосе, которой облицовывают края мебельных деталей.

Правда, быстро выяснилось, что с кромкой лучше всего работает Ника. Несколько раз понаблюдав за мучениями Егора, она решительно сказала:

– Дай-ка мне!

И в два движения точно и ловко пригладила ленту на место. Ножничками отрезала лишние миллиметры.

– На процент тебя возьму, – ухмыльнулся Егор и взъерошил жене волосы. – Санек, глянь! Неплохо же?

– Зашибись, – согласился Санек. Жену босса он недолюбливал, – чего она лезет везде, – но отрицать очевидное было глупо.

Ника все свободное время проводила в цеху. Ее не отпугивали ни грязь, ни пыль, ни летящие опилки и стружки… Здесь на ее глазах создавались полезные, красивые вещи, то есть в некотором смысле проходило упорядочивание. Ей нравился кисловатый запах цеха – даже вонь от тяжело работавших весь день мужиков. Она возвращалась домой такая же пыльная, как они, и привыкла закрывать голову платком, чтобы не мыть каждый раз волосы.

К концу второго года Егор снял «настоящий» цех – помещение, бывшее частью мебельной фабрики. Все, что у него имелось, включая небольшие Никины накопления, вложили в покупку качественных станков и пил.

– Этот проект начнет окупать себя года через два, – говорил он Нике, сидя на кухне хрущевки. – Расширяться надо потихоньку. Только не лохануться, грамотно подойти. Но я все рассчитал…

Цех своими силами вычистили, привели в порядок. Все, что вокруг, представляло собой мешанину битого стекла, пыли, грязи, бетона и раскрошенных кирпичей, и по периметру эти руины охранял непонятно от кого забор со скрученной змеей колючей проволоки.

– Мы делали мебель для частных заказчиков, – сказала Ника.

Даша слушала, положив голову на переплетенные пальцы. Сна ни в одном глазу.

– А кто были ваши заказчики? – спросила она. – Богатые, что ли?

– Нет, мы решили не идти в премиум-сегмент. Егор сказал, что его не тянет заниматься элитной мебелью. Хотя в этой сфере в те времена у нас было бы не много конкурентов.

– А почему вы не делали готовую мебель? Такую, чтобы выставил в магазине и можно было сразу оплатить? Мы свою так и купили.

– Белорусскую, наверное.

Даша кивнула.

– Белорусы – молодцы, – сказала Ника. – Они вышибли почти всех производителей готовой мебели с рынка, потому что соперничать с ними очень сложно. К тому же любой шкаф или стол, сделанный на заказ, будет дороже, чем готовый фабричный. Значит, прибыль для производителя выше. На небольших объемах продукции это работает именно так.

– Вышибли – это как? Перестреляли? – хладнокровно уточнила Даша.

– Тьфу ты! Нет! – Ника нервно засмеялась. – В честной конкурентной борьбе. Производили и продолжают производить самые разные вещи из массива – это означает «из дерева». Ты понимаешь, что дерево ценится дороже, чем ДСП? ДСП – всего лишь прессованная стружечная плита. Себестоимость ее невысока, поэтому мы все-все-все поначалу делали из ДСП.

Закупками занимался, разумеется, Егор.

Он знал всех поставщиков, и его все знали. При тех небольших объемах, которые они выпускали, Егор был мелкой рыбешкой, однако он умел запомниться.

А на Никины плечи легла вся бухгалтерия.

Она убеждала мужа, что им нужен свой дизайнер. Егор прекрасно разбирается в том, чего хотят клиенты, но следует за их пожеланиями, а этого недостаточно. «Мы должны предлагать свои варианты, – настаивала она, – то, до чего сами заказчики не додумаются».

Ника перебрала три десятка кандидатур и нашла подходящего человека: молодого парня из Санкт-Петербурга, готового переехать в Игнатинск. Услышав, во сколько ему это обойдется, Егор вспылил. Кричал, что платить безусому юнцу за нарисованный стул, – идиотизм. Он на это никогда не подпишется.

«Хотя бы попробуй!» – твердила Ника.

Они попробовали – и Егор сразу вздохнул с облегчением. Теперь он мог не сидеть ночами, мучаясь с программой, которую вынужденно освоил на ходу. То, на что у Егора уходили часы, нанятый ими дизайнер делал за двадцать минут. Экономия сил и времени была такова, что Егор нехотя признал: она стоит всех потраченных на парня денег.

Ее муж все дальше отходил от производства. Его привлекали продвижение и сбыт. Вот когда пригодилось его умение налаживать связи, протягивать ниточки между людьми.

Однажды он хмуро поделился с Никой:

– Уже который раз человек мне звонит и спрашивает, как дела с его заказом. Я говорю: «Работаем!» А он в ответ: «Можно приехать посмотреть на производство»? Деньги-то уплачены. Страшно бедолагам, что ни производства, ни денег.

Ника засмеялась. Ха-ха, да уж конечно! Пусти клиента в цех, он через две секунды потребует обратно предоплату и сбежит.

Производство выглядело непрезентабельно. Страшненько оно выглядело, что уж там говорить.

Посреди цеха за одной шторкой сидел директор, то есть сам Егор, а за другой – дизайнер с компьютером на кривой табуретке.

Пыль, обрезки, доски, суета, кислая вонь клея, готовые детали валяются среди опилок и стружек, громоздятся плиты, расчерченные для нарезки… А вокруг – шкафы, ящики, полки, инструменты! И посреди этого – грязные с ног до головы мастера в драных комбинезонах.

– Никто не поверит, что мы в таких условиях делаем хорошую мебель, – сказала Ника. – Пускать туда клиентов нельзя.

– Значит, нехай страдают, – подытожил Егор.

Но у Ники не выходил из головы этот разговор.

Походив несколько дней в раздумьях, она купила телефон с хорошей камерой, отдав за него несусветные деньги.

– С ума сошла? – нахмурился Егор, увидев ее приобретение. – Это зачем еще?

– Будешь отправлять фотографии клиентам.

Это была вторая удачная идея. Покупатель, звонивший с вопросом, все ли в порядке с его заказом, немедленно получал от директора фотографии, на которых он мог увидеть свою будущую кухню или детскую в процессе производства. Мастера кляли Нику на чем свет стоит: чтобы Егор мог сделать качественные снимки, им приходилось останавливать рабочий процесс и разгребать грязь.

Однако это сразу стало их конкурентным преимуществом.

Помимо недорогой и качественной мебели, Сотников прославился тем, что по первой просьбе показывал процесс работы. Больше так никто не делал.

– В первый год все шло нормально, – сказала Ника. – Проблемы начались, когда мы взялись за полноценное производство и из гаража переехали в цех. Понимаешь, двух работников контролировать несложно. А вот когда их двадцать