руке стакан с пивом, у Ремезова — жареная сосиска на тарелочке, залитая кетчупом. Мужчины ведут оживленную беседу о рыбалке. Вова хвастается спиннингами.

— А, Таня! Вот вы где! — замечает меня Ремезов. — А что это вы тут делаете?

— У нас жучиный Форт Боярд, не мешайте.

Ремезов заинтересованно смотрит на пол.

— О, простите, я чуть не наступил на вашего чемпиона.

— Артемка, геть на улицу, свежим воздухом дышать! — велит Вова и Артемка убегает. Жук тоже сматывается в щель.

Ну вот, явились мужчины и все испортили. Как всегда.

Я поднимаюсь, но в этот момент Вова отводит руку с пивным стаканом, я попадаю головой по донышку, и пенное содержимое выплескивается на Ремезова. От неожиданности тот дергает рукой и залитая кетчупом тарелка впечатывается в его грудь.

— Татьяна, да елки же палки! Вы это специально, да? — возмущается Ремезов. — Два-один в вашу пользу!

— Ой! Простите! — перепугалась я. — Почему два-один?

— Один — ваше платье на бизнес-конференции. Два — мой костюм и теперь свитер и куртка! Свитер, между прочим, кашемировый, мне его мама купила.

— Я не специально, честное слово! А на конференции вы сами были виноваты.

— Родик, я тебе чистую одежу дам, — суетится Вова. — У меня в машине есть, сейчас принесу! Вот вам пока салфетки вытереться.

Он сует мне пачку бумажных салфеток. Ремезов раздраженно хмурит лоб, оглядывает себя. Он сильно промок, перемазан кетчупом, от него ужасно несет пивом.

— Давайте помогу!

Кидаюсь к нему с салфетками, но он уже скинул куртку и стягивает свитер через голову.

И тут я имею удовольствие видеть полуголого Ремезова.

Я облизываю внезапно пересохшие губы и вспыхиваю. Потому что зрелище и правда доставляет мне постыдное удовольствие.

У Ремезова сухое, поджарое тело. Он худой, но хорошо сложен, мышцы тугие. На груди и животе россыпь черных курчавых волос, жестких даже на вид. Свет сквозь жалюзи полосами подсвечивает его загорелую кожу, под ребрами и на животе рельефные тени.

Он совсем не похож на Эдика, которого моя бабушка величает «мясным бычком». Уступает Эдику в массе, крепости и мускулатуре, но в Ремезове чувствуется яростная энергия и зрелая мужская сексуальность.

Ой! Я так и подумала — сексуальность. Применительно к Ремезову!

Быстро отворачиваюсь, а сердце бьется часто-часто, в животе становится щекотно.

— Таня, салфетки дайте! — требует Ремезов, я, не поворачиваясь, протягиваю ему салфетки через плечо.

— Татьяна, у вас уши малиновые. Вы покраснели от стыда за содеянное? Или от смущения? — докапывается Ремезов. — Какая прелесть! Люблю нежных и трепетных барышень.

— Я вас сейчас стукну спиннингом, — обещаю сдавленно.

— За что? Это мне вас стукнуть надо. Свитера жалко!

— Я отстираю.

— Не нужно. Отнесу в химчистку. Потребую скидочную карту постоянного клиента. Чую, она мне еще не раз понадобится в процессе общения с вами.

— Вы упорно культивируете во мне чувство вины. Не дождетесь.

— А как мне тогда вами манипулировать?

— Да у вас полно методов. Уж придумаете что-нибудь.

— Татьяна, я вас обожаю. Как же это бодрит, как тебе огрызаются! Нет, я вас в покое не оставлю, и не надейтесь.

— Нашли себе игрушку!

Возвращается Вова и снабжает Ремезова потрепанной курткой цвета хаки и тельняшкой с дыркой под мышкой.

— Потом завезешь как-нибудь, — расщедрился Вова.

Ремезов переодевается.

— Вам очень идет, — показываю большой палец. — Теперь вы натуральный пролетарий, а не офисный денди. Пивная нотка в вашем одеколоне придает образу достоверности.

— Ох, Татьяна, дошутитесь. Моя месть будет страшна. Поехали-ка домой, пока еще что не приключилось.

— А как же двухголовый памятник! Мы так и не установили, что за ерунда.

— Да он за гаражами, разглядим по дороге.

Глава 10

Мы вызываем такси и тепло прощаемся с гостеприимной компанией. Мужчины пожимают друг другу руки, а девицы воркуют возле Ремезова, ехидно поглядывая на холостых друзей, которые ими пренебрегли.

Та, что с ресницами-опахалами, настроена серьезно. Она долго шепчет Ремезову на ухо, любовно поправляет ворот его куртки. Ремезов отшучивается. Тогда девица черкает на салфетке номер своего телефона и ненароком сует ему в карман. Ух какая ушлая.

Бумажку Ремезов выбросил, как только мы скрылись за гаражом.

Ищем путь к дороге, где будет ждать таксист. Вова снабдил нас подробными инструкциями: сначала по тропке между гаражами, потом через старый железнодорожный путь, потом пролезть в щель в заборе, мимо памятника, а там уже и трасса.

Но я все равно долго требовала уточнений. Приключениями я сыта по горло.

— Я точно знаю, куда идти, — успокаивал меня Ремезов.

— Чьи это знаменитые слова? Не Ивана ли Сусанина? — парировала я.

К счастью, мы все же добираемся быстро. Хотя немного застряли у того самого памятника. Его тайна оказалась простой — это заросшее бурьяном изваяние не одного, а двух человек, Маркса и Энгельса. Они поставлены так, что издалека кажется, будто две лохматые головы сидят на одном теле.

Ремезов с серьезным видом фотографирует местную достопримечательность с разных ракурсов.

— Зачем? — интересуюсь я. — В инстаграм выложите?

— Просто на память. Отличный денек был. Спасибо, Татьяна, я не разочарован. Пять баллов вам за это приключение. Я радовался жизни, как ребенок.

Последним препятствием оказался коридор мусорных контейнеров, но его мы тоже успешно преодолеваем, хотя пришлось зажать нос. Пахнет тут отнюдь не розами.

Таксист уже ждет нас. Ему не по себе в этом странном месте. Он выписывает нервные круги вокруг машины, а когда мы появляемся из-за горы строительного мусора, внимательно нас изучает. Его взгляд полон подозрений. Причем подозрения вызываю я, модная и элегантная, а не Ремезов. Он-то в своем одолженном прикиде и набитым грязной одеждой пакетом в руках отлично гармонирует с окружающей средой.

— Поехали, шеф, — небрежно приказывает ему Ремезов, и таксист успокаивается.

В дороге мы молчим. Меня разморило, лень открывать рот даже для перепалки с Ремезовым. Повода для нее пока нет, но он обязательно появляется, стоит нам заговорить.

У Ремезова пиликает мой телефон. Украдкой взглянув на экран, он возвращает его мне.

Пришло сообщение от бабы Аглаи. «Танюша, мы с котами дома. Можешь приезжать».

Баба Аглая почти неделю жила на даче. Значит, только что вернулась. Соскучилась по нормальному душу и туалету.

— Конечный адрес какой? — спрашивает таксист.

Ремезов называет мой адрес, но я перебиваю.

— Нет, остановите вон у того дома, — показываю я, решая заскочить к бабушке прямо сейчас. Все равно мимо проезжаем!

Мне не терпится с ней поболтать. Про договор с Ремезовым я рассказала ей в общих чертах по телефону. Реакция бабы Аглаи была странной. Она выслушала, хмыкнула, сказала «Интересное кино!» и спросила: «Этот Ремезов как, нормальный мужик?»