class="p1">«Совершенно ненормальный», ответила я честно.

«Ну наконец-то!» — обрадовалась баба Аглая. И посоветовала: «Не оплошай, Танюша. Всю свою дурь сразу не показывай. Лучше постепенно, в строгой дозировке».

Вот сейчас и расспрошу ее, что именно она имела в виду. И расскажу ей все, что случилось за неделю.

— А вы куда намылились? — с подозрением интересуется Ремезов.

— К бабушке в гости, — я открываю дверь и собираюсь выскочить, но и Ремезов быстро выпрыгивает из машины.

— Я с вами! Можно?

— Я вас не приглашала!

— Значит, нельзя? — разочарованно уточняет Ремезов. — Ну тогда я вас провожу до двери. А то я сегодня уже оплошал пару раз. Хочу реабилитироваться и обеспечить вашу безопасность. Провожу и сразу уйду, вам даже не придется выгонять меня метлой. Очень хочется познакомиться с вашей бабушкой. Это та самая, профессиональная жена военного?

— Она самая.

Понимаю, что Ремезова не отшить; он уже идет за мной к подъезду.

— У меня никогда не было бабушки, — вздыхает он. — А ваша бабушка, наверное, вам варежки вяжет, пирожки печет?

— Нет. Не вяжет и не печет. Хотя умеет. Еще она умеет стрелять из двустволки и ходить зимой на леща. Но она всю жизнь была тенью мужа. Нет, не тенью… его музой, опорой и надзирателем. На пенсии баба Аглая решила жить для себя. Теперь она занимается йогой, рисует мастихином и изучает таро. В мое воспитание вмешивается, только когда нужно дать вредный совет.

— Теперь я еще больше хочу с ней познакомиться. По всему видно — интересная женщина.

Мы поднимаемся по лестнице, каждый шаг дается с трудом — сегодня я набродилась на всю оставшуюся жизнь, болят бедра, икры и даже мизинцы на ногах. А Ремезов ничего, топает без устали, через две ступеньки перешагивает — так ему не терпится познакомиться с бабой Аглаей.

Жму кнопку звонка. За дверью ему вторит кошачий хор.

— Иду! — орет бабушка. Дверь открывается, она возникает на пороге. На бабушке спортивный костюм, в углу рта папироса.

— Ба, я не одна. Это Родион Романович Ремезов, шеф Эдика. Мы гуляли и решили к тебе зайти.

— А, тот самый! — громовым голосом радуется баба Аглая.

Ремезов слегка поднимает брови. Он кидает на меня вопросительно-угрожающий взгляд: «Что значит, “тот самый”?» — понимаю я его значение.

— Здравствуйте, уважаемая Аглая… простите, не знаю вашего отчества.

— Борисовна, — величественно подсказывает бабушка.

— Здравствуйте, Аглая Борисовна. Весьма рад знакомству.

Ремезов берет ее руку гусарским жестом и целует.

— Молодец, умеешь, — одобряет бабушка и оценивающе изучает его замызганную куртку.

— Заходите, гости дорогие, — приглашает она.

— Родион Романович торопится и уже уходит.

— Родион Романович остается на чай, — бабушка безапелляционно захлопывает дверь и поворачивает ключ.

Ясно: не вырваться. А Ремезов и рад.

— Вот тебе тапочки, Родион Романович, — она шлепает перед ним на пол оранжевые сланцы. Ремезов покорно скидывает туфли, вешает куртку на крючок и остается в рваной тельняшке.

Баба Аглая с легкой ехидцей замечает:

— Хорошая у вас нынче мода. Тельник — это практично и красиво. Танюша, проводи гостя в гостиную и иди на кухню, поможешь поднос собрать.

* * *

Оставляю Ремезова в гостиной и иду за бабушкой.

— Ба, — шепчу ей. — Я его не приглашала, он сам напросился.

— Хваткий мужик, — усмехается она. — И видно, что справный. Воспитанный, незаносчивый.

— Еще какой заносчивый! Ты его просто не знаешь.

— Это он перед тобой выпендривается.

— Да зачем ему?

— Ну в кого ты такая наивная дурочка? — изумляется баба Аглая. — Он же на тебя запал. Без очков видно.

— Ты все-таки очки-то надень. Никаких «запал» тут нет и быть не может! У него невеста, Валерия.

— Пфф, невеста! — пренебрежительно машет рукой бабушка. — Подумаешь! «Невеста» — звание преходящее.

— Нет, не подумаешь! — негодую я. — В отношениях так нельзя. Ремезов хоть и с придурью, но вроде порядочный. А у меня Эдик!

— Тоже мне, сокровище бесценное.

Бабушка недолюбливает Эдика. Непонятно почему. Он всегда старается ей угодить. На праздники поздравляет, в гости без коробки конфет не приходит, с улыбкой сносит ее подколки.

А вот Ремезов с норовом. Не знаю, как он перед бабой Аглаей выстоит. Впрочем, сам виноват, что полез ко льву в клетку.

— Ты Ремезова сильно не пугай, — все же предупреждаю бабушку. — Он все-таки Эдиков шеф.

— Не бойся, внучка, — коварно улыбается бабушка. — Я осторожненько прощупаю, из чего твой Родион сделан.

— Он не мой!

Возвращаемся в гостиную.

Ремезов сидит на диване с ошалелым видом в окружении котов.

Рыжий Сема с остервенением мнет передними лапами его колени. Ремезов гладит Сему по лобастой голове, но рука напряжена. Он готов в любой миг ее отдернуть, если Семе вздумается оттяпать ему кисть. Сема, конечно, может, но вряд ли захочет. Он здоровый мейн-кун, похожий на рысь, и при этом ласковый и безобидный.

Черная Клякса забралась на спинку дивана и улеглась за шеей Ремезова, как воротник. А черно-белая Муха обнюхивает гостя и жмурится от отвращения. Запах шашлыка ей нравится, а пива — нет.

— Брысь! — гаркает бабушка, коты смываются, и Ремезов непроизвольно дергается, как будто хочет удрать вместе с ними.

— Угощайся, Родион Романович, — предлагает бабушка. — Я как раз доставку в азиатской кухне заказала. Дай, думаю, попробую, что за паек у вьетнамцев. Тут у нас лапша и суп с говядиной. Как он, там называется, Таня? Тьфу-Бу?

— Фо-Бо.

— А пирожков или блинчиков нету? — интересуется Ремезов — видать, все еще мечтает попробовать меню настоящей бабушки.

— А вот тут что-то такое… вроде блинчики, а вроде и пирожки.

— Спринг-роллы, — опять подсказываю я.

— Благодарю, — Ремезов принимает из рук бабы Аглаи чашку чая. Пьет, скашивая глаза — он, как и все гости, поражен обстановкой бабушкиной комнаты.

Она заставлена рассадой. Но это не помидоры и перцы, а разные экзотические растения.

Дача для бабы Аглаи — место отдыха, медитации и экспериментов. Она не сажает картошку, в теплицах у нее не водятся огурцы. Зато есть дерево чили, трифолиата и опунция. И еще куча саженцев с труднопроизносимыми названиями. Зиму выдерживает не каждый, но те, что переживают морозы, заслуживают бабушкино уважение.

Баба Аглая в упор рассматривает Ремезова и зловеще молчит.

Но Ремезов стойкий, как бабушкин кактус. Он любезно улыбается в ответ, в глазах плещется веселье — баба Аглая ему понравилась.

У меня ощущение, что я на смотринах. Да еще баба Аглая приступает к допросу:

— Ну, Родион Романович, расскажи, чем живешь, чем дышишь, — требует она.

Ремезов отставляет чашку и начинает докладывать:

— У меня фирма по проектированию и продаже строительной техники.

— Солидное дело, — одобряет бабушка. — И как бизнес идет?

Ремезов рассказывает —