Мы столпились у живой изгороди. Один я бы внутрь зашел, а толпой как-то неудобно получится. Гномы вообще-то гостей не любят, особенно вот таких…

Анька притих. Суса насупилась — видимо, за цветочки обиделась. Вот женщины везде одинаковые! Моя бывшая однажды на неделю к теще свалила, потому что я день первого поцелуя забыл. Да я даже день первого секса не помню! Не с ней, а вообще. Потому как это еще в армии было, а если бы ротный узнал, что и с его старшей дочкой… И напился я тогда в увольнительной. Ротный тоже, правда, потому что мы вместе и пили… А, не суть, дело давнее.

— Леона? — позвал я. — Это я, Димиэль.

Ни ответа, ни привета. Тишина. Может, спит, может, вышла куда. Или уехала. Надо было и ей написать… Это я на пенсии, Леона-то все же еще до сих пор охотник, хоть и вольный. Она вроде как семейными делами собиралась как раз заниматься…

И тут я заметил, что морда Хлюдовика под платками вытянулась. Точнее, он взвыл сначала, а потом уже рожу состроил.

— Анька, грубжев сын!

— А я что? А я ничего! — и на всякий случай Анька отпрыгнул в сторону, да проворно, Хлюдовику не достать. — А нате вам тож, вашсочство!

А вот оно что. Анька сам себе на уме, платок ему уж точно жрать ни фига не мешал, и теперь в кульке из всех печенек осталось штук десять. Их же там килограмма полтора было! Это сколько же он сожрал? Сколько в него и куда вообще влезает?

Суса сразу запустила в кулечек лапку. Ей тоже шлем есть не мешал, а вот у Хлюдовика пасть была перевязана в пять слоев! Анька, вздохнув, протянул ему остатки на донышке, и Хлюдовик закрутил головой — видят гномы? Не видят? Можно намордник-то снять?

Я захихикал. Ага, гномы эльфам сто очков куда угодно сунут. Это хлыщ по незнанию сейчас оплошает. Я бы посоветовал аккуратненько сделать маленькую дырку под печенье и просунуть вкусняшку. Но раз сам не додумался, то мне и лучше! Потопаем далее без него, ну или с ним, но из бронетанка точно никто пару недель выползать не будет. Тишь да благодать.

У гномов-то везде глаза и уши, причем в прямом смысле слова, не электроника, но магия-шмагия. А еще народный надзор. Все честно всех сдают и пальцем показывают. Поэтому никто и ничего не нарушает. Законы так прописаны. А если кто и нарушил, то портретик на него рисуют и копируют. И изображение получше, чем на гаишных ориентировках! Говорю же, рукастые! И башковитые!

Хлюдовик прикидывал, стоят ли остатки печенек битой задницы. Потом все-таки догадался сместить пару слоев платков в сторону. Но судьбу не обманешь, особо когда ты придворный хлыщ.

— Ах ты мешок с дерьмом! — заорал он, отпрыгивая в сторону.

Ну, вообще-то не очень ошибся. А я был рад этому дерьмоизвержению. Наконец-то. Не потому, что сиринка нашла подходящий момент и, главное, метко прицелилась. А потому что ответ от Лкаш пришел.

Руку хлыщ успел отдернуть — вот же ж везет идиоту. Мне прям обидно стало, меня вечно кто-то обляпывает или обсирает. Ему, правда, сейчас не лучше, в дерьме печеньки уже не поешь. А вредный Анька вручил Хлюдовику обгаженный кулек. Хм-м, учитывая то, что рассказала мне Суса, он или стервец мелкий и злопамятный, или просто так запрограммированный: сказали дать — дал. Пока я сверлил взглядом Хлюдовика и обгаженные печеньки, Анька занялся почтовым ящиком Леоны. Тоже штука занятная, между прочим…

— Голомордый!

Ух ты, как Хлюдовик подпрыгнул! Как в том анекдоте: вышел на балкон, крикнул — «Эй ты, козел!», пол-улицы обернулось. Но восторги Леоны были, конечно же, не к нему.

Вот она, моя прелесть бородатая! Эх! Сколько раз эта мозолистая женская рученька меня из чужих пастей вытаскивала! Я же не сразу охотничьим премудростям научился…

Несмотря на присутствие Сусы и Аньки, мы чуть не облобызались. Леона жмякала мой тощий филей, я нежно трепал ее за бороду. Хорошо-то как! Между прочим, высшая степень близости и доверия у гномов! Пробовать, если что, не советую. Хлюдовик стоял, обтекал, Анька искал, где почтовый ящик открывается…

— Пф-ф…

Суса сверкала глазами из прорези шлема, такие молнии, что ух-х. Ах ты ж, про тебя я забыл, милочка. Этикет прежде всего!

— Леона, знакомься, это ее королевское высочество принцесса Сусанна.

Леона, с любопытством рассматривая Сусу, все еще держала руку у меня на заду, а я аж губу закусил под платком: узнает? Не узнает? Но… Леона только сделала кривой книксен.

— А это маркграф Хлюдовик какой-то там, — прибавил я.

— Групружский, — деревянным голосом отрапортовал хлыщ. — Я — официальный представитель короны!

— Типа того, это он, — не стал я вообще заострять на этом внимание, мы здесь не с официальным визитом, да и я не нанимался в глашатаи. — А там вон задница торчит — это Анька, механик и вундеркинд. Между прочим, у него есть такое оружие…

Леона даже жмякать меня перестала.

— …Мы, если что, на дракона идем.

— Так, — серьезно сказала она, — давай-ка в дом, голомордый. Мы, кажется, про драконов давно решили или нет?

— Или нет, — криво усмехнулся я. — Официальная просьба меня достала.

— По самые гланды, судя по твоей заднице. Совсем отощал на этой своей пенсии! — громко хохотнула она и махнула рукой Сусе что-то на манер то ли приветствия, то ли недопоклона. — Ее высочество…

Суса красиво отсалютовала, продолжая сверкать очами. Леона, прилипшая к моей заднице, ей однозначно не нравилась. Но приходилось терпеть.

— Я здесь инкогнито! — и в голосе Сусы что-то было такое, из-за чего мне срочно захотелось почесаться — то ли блох подцепил после ночевки в Верихонке, то ли пятая точка сообщала, что я приключение себе очередное нашел. И радар сразу стал попискивать. Тихонько так. Надоел.

— Можете пройти, — Леона тем временем присматривалась к двум другим проблемам за моей спиной. — Этот мастер на все руки пусть пока тут погуляет и желательно не отходит от калиточки, соседей не тревожит. Они у меня не нервные, но к человекам не очень. А маркграф как-то попахивает… Полагаю, ответ Лкаш? Или Кир-Хоя?

— Лкаш, — признался я. До Кир-Хоя надо было еще и дожить. Без Леоны к Кир-Хою лучше не подходить. Убеждательная сила у меня слабовата, надо еще килограмм пятьдесят-семьдесят как минимум.

— О, это ты правильно, — заметно оживилась Леона. — Без орка на дракона идти — это как обосраться на подходе к нужнику! Ладно, забирай у засранки письмо и идем мозговать.

Мозговать — это круто. Но… я покосился на Сусу. Мне помимо мозгования еще и перетереть срочно требовалось.

— Суса, — нежно сказал я, подходя к ней так близко, что аж своей задницей ощущал, как Леона меня взглядом сверлит, — Суса, милая…

Ну да, я ее даже обнял. А что мне еще оставалось делать? Кто-то всхлипнул полузадушенно — Хлюдовик, разумеется, от такого-то зрелища.