Кристина перевела ее слова.

– А вы кто? – последовал вполне логичный вопрос доктора-пирата.

– Я переводчица. Мадам Эдгертон – гражданка России и плохо понимает по-английски.

У переводчицы был жуткий акцент. Оливеру приходилось скорее догадываться о смысле сказанного.

– Хорошо, пройдемте, – коротко кивнул он и зашагал по коридору, озаренному точечными светильниками, встроенными в стену почти над самым полом, из-за чего коридор напоминал салон футуристического авиалайнера.

Арнольд Эдгертон лежал неподвижный и величественный. Войдя в палату, Лина ринулась к нему, упала на колени возле кровати и прижалась щекой к его руке.

– Арнольд, – простонала она сквозь слезы, – ну как же так?

Леночка подбежала к матери, обхватила руками вздрагивающую от беззвучных рыданий спину:

– Мама, не плачь, пожалуйста.

Доктор Оливер вышел из палаты и вернулся со стулом. Легко подняв Лину с пола, он усадил ее рядом с кроватью. Леночка тут же забралась матери на колени.

– Так лучше? – спросил Оливер.

«Дурацкий вопрос», – подумала Кристина.

Доктор, наверное, тоже так подумал, потому что сказал:

– Извините.

– Какие прогнозы, доктор? – спросила Кристина.

– Трудно сказать. Восемь-десять дней, а может, месяц… Мозг слишком сильно поражен.

– Спроси его, Арнольд понимает, что я здесь? – обернув к Кристине опухшее от слез лицо, спросила Лина.

– Да, конечно, – ответил Оливер, выслушав Кристинин перевод. На самом деле он не был уверен. Слишком глубоко «запечатано» сознание бедняги Арни. Но огорчать и без того убитую горем женщину не хотелось, поэтому он добавил: – Это только кажется, что он ничего не видит, не слышит и не чувствует. На самом деле все обстоит абсолютно не так. Уверен – он сейчас с нами. Рад встрече. Только выразить свои чувства не может – «выход» для него полностью закрыт. Пока.

Лина ссадила Леночку с колен и медленно встала со стула:

– Попроси его, чтобы он разрешил мне остаться здесь. Я буду ухаживать за Арнольдом сколько понадобится. Скажи, что у меня есть медицинское образование.

– Подожди, Лина, – жестом остановила ее Кристина, – не забывай, что у тебя есть еще Леночка. Мне кажется, ребенку здесь не место.

Лина перевела взгляд с Кристины на дочь. Та, казалось, застыла от страха, стала меньше ростом.

– Господи, девочка моя! – Лина схватила дочку на руки, прижала к себе белокурую головку. – Что же нам делать?

Оливер не понимал, о чем говорят женщины, но, глядя на плачущую миссис Эдгертон, ощущал жгучее желание обнять ее, прижать к себе и не отпускать никогда. Желание это было для него абсолютно новым и странным. Ни один родственник пациента, как бы он ни был расстроен и обеспокоен, не вызывал у него подобных эмоций. Боясь не удержаться, Оливер спрятал руки за спиной, сцепив для надежности пальцы в замок.

Этот жест не остался незамеченным Кристиной. «Вот они, арестантские гены», – мысленно констатировала она наглядное подтверждение своей гипотезы происхождения Оливера.

Она вкратце обрисовала доктору Коллинзу ситуацию, в которой оказались Лина с дочкой.

– У мистера Эдгертона есть дети – сын и дочь. Может, они помогут? – спросил он, сам не веря тому, что говорит – слишком свеж был в памяти недавний визит родственников Железного Арни.

– А что? Мы могли бы съездить к ним. У вас же есть их адрес? – спросила Кристина.

– Только телефон. – Оливер покачал головой. Он был уверен – в доме мистера Эдгертона его новой жене рады не будут. Конечно, попытаться познакомиться можно, но…

После недолгого раздумья он предложил посетительницам отправиться домой и вернуться в госпиталь утром, когда можно будет переговорить с руководством и решить, чем можно помочь миссис Эдгертон. Насчет Лины он был уверен – никто не будет против, чтобы она круглосуточно находилась при муже, но ребенок… В конце концов, если не найдется другого выхода, можно попробовать поручить ее заботам миссис Коллинз. Будить мать ночным звонком не хотелось, но она наверняка не откажется стать на время нянькой русской девочке.

Ночь прошла в тяжелых раздумьях. Кристина предложила оплатить Лине с дочерью обратный перелет в Россию, но Лина даже слушать не хотела о таком варианте. С ее точки зрения, это было бы предательством по отношению к Арнольду. Пусть их связывает только штамп в паспорте, но… Смысла этого «но» Лина объяснить не могла, но ехать назад категорически отказалась.

– Давай сделаем так, – сказала Кристина, когда они завтракали в ресторане. Вернее, завтракали Кристина с Леночкой, а Лина задумчиво ковыряла вилкой яичницу с беконом. – Мы перевезем вещи в мой отель, и неделю, может, чуть больше, я побуду с Леночкой. А дальше посмотрим. Будем надеяться, что Арнольд придет в себя.

– Хорошо бы… – задумчиво произнесла Лина, и было абсолютно непонятно, к чему относится это «хорошо бы» – к Кристининому предложению или к выздоровлению Арнольда.

– Или родственники Арнольда вас приютят, – продолжила мысль Кристина. Лина ничего не ответила. – И хватит терзать яичницу! Ешь давай. В больнице тебя вряд ли будут кормить.

Быстро собрав вещи и погрузив их в такси, путешественницы отправились в «Континенталь отель», забронированный Тимуром для Кристины. В отличие от «Хилтон Сидней Отель» он был выстроен в классическом континентальном стиле – двухэтажное здание из камня цвета мокрого песка, украшенное резьбой в виде геометрического орнамента. Над аркой центрального входа возвышался портик, венчаемый треугольным фронтоном. Внутри царила атмосфера доброжелательности и комфорта. Ухоженные экзотические растения в кадках, темные дубовые панели, огромные кожаные диваны и кресла, приветливый персонал и табличка с длинным перечнем языков, на которых персонал готов общаться с гостями. Русского в списке не было.

Администратор, красивая стройная женщина лет пятидесяти, приветствовала Кристину доброй, воистину отеческой улыбкой. Так мать смотрит на дитя, вернувшееся из долгих странствий.

Оказалось, что двухэтажное здание – лишь преддверие отеля, его голова, где находится служба расселения и администрация. «Тело» – сам отель – зеркальной башней поднимался к небу позади и соединялся с административным зданием «шеей» стеклянного перехода.

Убранство номера, просторного и светлого, к большому Кристининому сожалению, не соответствовало внешнему виду отеля. Огромная кровать, удобные диван и кресла, обитые кожей цвета переспелой вишни, стеклянный журнальный столик, шкаф, письменный стол – все было современным, а прилепившаяся к потолку плоская люстра и многочисленные бра на стенах даже вызывали в глубинах сознания ассоциации с научной фантастикой, мрачным холодом космоса. Но вид из окна – сияющее небо, искрящаяся на солнце гладь гавани, белоснежные яхты, лодки и паруса Опера Хауз – с лихвой компенсировал этот недостаток. Распахнув окно, Кристина вдохнула свежий морской воздух и замерла, впитывая в себя величие океана. Казалось, что ветер доносит плеск волн. Она закрыла глаза и представила себя чайкой, парящей над водой. Высоковысоко… Позади раздался сухой щелчок, и Кристина, резко спикировав на землю, обернулась. Лина стояла у дверей и щелкала замочком сумочки.