— Что, уже передумала уходить? — поинтересовался Женя.

— Скотина, — прошипела я.

— Кто скотина? — переспросил Женя, обидевшись.

Но поскольку нас в кухне было двое, то догадаться, к кому именно был обращен лестный комплимент, было несложно.

— Я скотина?! — все же уточнил Женя, прежде чем перейти к решительным действиям.

Я метнула затравленный взгляд вниз, где маячил в ожидании Леша.

Вот черт! Даже покончить с жизнью нельзя, во-первых, потому что я сижу на подоконнике всего лишь второго этажа, а во-вторых, этот тип просто из вредности не позволит мне умереть.

А Женя между тем, движимый праведным гневом, с диким ревом кинулся в мою сторону.

Я ойкнула, оттолкнулась от подоконника и прыгнула, но не вниз, а изловчилась и ухватилась за ветку растущего рядом дерева. Повиснув на ветке, я вскоре поняла, что это далеко не лучший вариант спасения, но было уже поздно.

Находясь в подвешенном состоянии, я могла лицезреть Евгения, высунувшегося в окно. Повторить мой трюк он не решился, но это не помешало ему проявить всю свою сущность. Он запрокинул голову и начал смеяться.

— Ну что, допрыгалась, крыса сушеная? Теперь нам остается только сделать из тебя гербарий, — радовался он.

Свою порцию счастья получил и Леша. Он стоял внизу и самым наглым образом пялился. Когда я сообразила, куда он пялится, то решила, что больше никогда в жизни не буду носить коротких сарафанов и мини-юбок — только брюки и шорты, а еще мне захотелось кинуть в этого бессовестного типа чем-нибудь тяжелым, но пришлось ограничиться только плевком. На что Леша погрозил кулаком и промычал:

— У-у… зараза.

Теперь мои отношения были испорчены и с ним. Так что, когда я окажусь на земле, на радушную встречу рассчитывать не придется.

— Чего стоишь, дурень? — заорал Женя на своего товарища. — Снимай ее оттуда!

— Как? — заорал в ответ Леха.

«А действительно, как?» — подумала я и почувствовала, как в желудке зашевелился скудный завтрак. К тому же висеть на дереве оказалось занятием на любителя, к числу которых я не принадлежала. А это могло значить только одно — шкафчикам даже не придется долго мучиться и придумывать, как заставить меня слезть с дерева. Еще минут десять, и я сама свалюсь к ним. Но парни об этом не догадывались.

— Может, потрясти дерево? — предложил Евгений.

— А если она упадет и переломает себе ноги? — покачал головой гуманный Леша.

— Если она не переломает себе ноги, то я переломаю твои, — пообещал Женя. И я почему-то не сомневалась в том, что он сдержит слово. — А лучше всего будет, если ты полезешь за ней! — продолжил Женя.

Я представила себе эту картину и тихо заскулила, потом завыла, а потом заорала уже вполне членораздельно.

— Помогите! Помогите, убивают! — визжала я.

Но в наше время подобным кличем народ не соберешь. Вот если бы я орала: «Люди, кому 100 долларов подарить?» — то эти слова тут же нашли бы должный отклик, а так я только зря надрывала горло.

Правда, в этом деле мне нашлась компания.

— Лезь скорей за ней! — орал Женя, чуть не вываливаясь из окна.

— Я не умею лазать по деревьям! — взмолился Леша.

— Я… да я тебе… да лучше б ты!.. — задыхался Женя.

— Помогите! — не унималась я.

— Я не полезу.

— Помогите!

А потом произошло то, что я в первую минуту назвала чудом, а во вторую — позором.

— Что здесь происходит? — раздался грозный и до боли знакомый голос.

Я опустила глаза вниз и увидела Михаила Ломового.

Он все-таки не уехал. И не просто не уехал, но еще и пошел следом за мной!

— Михаил! — воскликнула я в восторге, разжала руки и рухнула вниз, но не на землю, а в объятия ювелира. — Михаил, как хорошо, что вы появились! — лепетала я, обнимая своего спасителя. Все-таки не каждый день выпадает такая удача — падаешь с дерева и попадаешь в объятия.

«Лови момент, Танечка!» — сказала я самой себе и покрепче обняла Ломового.

Я глянула на своего спасителя. Надо сказать, его удивлению не было предела.

И оно понятно — шел следом за очаровательной девушкой, собравшейся в гости к своей щедрой родственнице, а застал особу, повисшую на ветке дерева.

Позор!

Как ни странно, но мысль о позоре все же заставила меня освободиться из объятий Ломового и встать на ноги. Очевидно, эта же мысль заставила ювелира загородить меня своей широкой спиной и с вызовом обратиться к парням:

— Что такое здесь творится? Запугивать девушку средь бела дня?! Подобным типам место за решеткой.

— За решеткой, за решеткой… — поддакнула я, почувствовав себя в безопасности.

У Леши явно начинал прогрессировать хронический идиотизм. Он открыл рот и начал бормотать что-то совсем невразумительное.

— Молчать! — рявкнул Ломовой.

Рот и глаза у Леши закрылись одновременно.

— Чтобы я больше не видел вас рядом с этой девушкой, — и уже обернувшись ко мне, добавил: — Идемте, Танечка.

— Идемте!

Как только меня бережно усадили в жаркий салон, а сам Ломовой обежал машину и сел на водительское сиденье, я не выдержала и, стиснув руки на коленях и отводя взгляд в сторону, произнесла:

— Извините за ту ужасную сцену, свидетелем которой вы стали. Мне очень стыдно.

И что самое главное — мне действительно было стыдно.

— Танечка, — Михаил положил свою широкую ладонь на мои руки. — Танечка, стыдно должно быть тем типам.

О боже, что же он должен был подумать, увидев такую картину! Я даже зажмурилась от подобных мыслей. И угораздило же меня так опозориться перед этим приличным человеком.

— И вообще, вам лучше не ездить одной в этот район. Сразу видно, что вы и впрямь совсем не знаете нашего города…

«Знакомлюсь потихоньку», — подумала я, но ничего не сказала.

А Михаил больше ни о чем не стал говорить, за что я была ему еще более благодарна, чем за свое освобождение, вместо этого он повернул ключ зажигания, и машина плавно тронулась с места.

Я блаженно откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Вот оно — простое человеческое счастье — избежать расправы. И не просто избежать, но еще и, так сказать, в процессе всего этого заполучить красавца-мужчину, да еще и ювелира.

«Но все-таки… — мои мысли резко приняли новый оборот, — все-таки любопытно было бы знать, что за гад то и дело строит мне козни и натравливает на меня своих бешеных обезьян?!»

Хоть что со мной делайте, но не верю я в высший разум примитивов и их способность предвидеть чужие поступки, а иного мало-мальски подходящего объяснения тому, что сейчас произошло, я не находила.