Но незнакомец не собирался ее толкать. Он посмотрел на Эллуи неожиданно спросил:

– Это квартира Ивановых?

– Нет, – выдавила Элла. Когда ей не приходилось врать, онаумела быть искренней. Если бы человек, позвонивший в ее дверь, спросил,находится ли в квартире тот, кого они ищут, Элла не смогла бы толком соврать.Но он этого не спрашивал.

– Извините, – сказал незнакомец. По-русски он говорил снебольшим акцентом, – я ищу своего друга. Вчера он напился в соседнемресторане, вошел в ваш подъезд и словно растаял. Вот я и думаю, куда он могподеваться.

«Негодяй!» – подумала Элла. Она видела, как они его искали.Она видела, в каком состоянии был Саид. А этот смеет утверждать, что он былпьян. Интересно, след от пули это тоже результат пьянства? Она резковыпрямилась.

– Я ничего такого не слышала, – сурово сказала она, – выменя извините, мне некогда, у меня дел полно. Здесь Ивановы не живут. В нашемподъезде такой семьи нет. Вы ошиблись.

Она быстро захлопнула дверь, не слушая извинения незнакомца.И припала к стене, пытаясь отдышаться. Только теперь ей стало по-настоящемустрашно. Она посмотрела в глазок. Он звонил к соседям. Очевидно, решил обойтивсе квартиры. Слава богу, что никто не знает о вчерашнем происшествии. Никто невидел, как она втащила к себе раненого человека. Значит, никто ничего не сможетрассказать. Она осторожно закрыла дверь на все замки и на цыпочках вернулась встоловую. Там ее уже ждал Саид, слышавший весь разговор. Он был бледен.

– Вы меня спасли во второй раз, – признался он.

– Я просто сглупила, – честно призналась Элла, – не нужнобыло вообще открывать дверь. Я даже не посмотрела в глазок. Думала, чтосвекровь. А когда открыла, не сумела сразу захлопнуть дверь, у меня дрожалируки.

– Вы все сделали правильно, – возразил Саид, – если бы вы неоткрыли, он бы взял вашу квартиру на заметку. А если бы вы сразу закрыли дверь,было бы еще хуже, это могло вызвать серьезные подозрения. Они бы началинаводить справки, установили бы наблюдение и за вашей квартирой, и за вами. Атеперь все в порядке. Они решат, что в вашей квартире меня нет, иначе вы бы неоткрыли дверь. Вы сделали все психологически точно. Значит, теперь они дозавтра сюда не сунутся.

– А потом? – тревожно спросила она.

– Мне нужно уходить, – вместо ответа сказал он.

– Вы кого-нибудь убили? В чем вас обвиняют? Почему они вастак настойчиво разыскивают?

– Никого я не убивал, – признался Саид, – я просто слишкоммного знаю. В таких странах, как наши, нельзя знать слишком много. Это всегдапредставляет угрозу и для правителя, и для его челяди.

– Почему в таких, как «наши»? – ревниво спросила она. – Внашей стране ни за кем не охотятся. Все живут свободно.

– Нет, – улыбнулся Саид, – это иллюзия. На самом деле ввашей стране с опасными и неугодными поступают еще проще: их простоотстреливают. Без лишних разговоров и переговоров. Опасных политиков убирают,фабрикуя компромат, что, согласитесь, тоже своеобразное убийство. А остальныхотстреливают прямо на улицах – осведомленных журналистов, информированныхбанкиров, заинтересованных чиновников и тому подобное. Поэтому не обижайтесь.Нам всем еще далеко до «демократии». Кажется, кто-то из классиков сказал, чтомы все вышли из «Шинели» Гоголя. А я вам скажу, что мы все вышли из советскогорежима, где лозунгом стали слова Максима Горького: «Когда враг не сдается, егоуничтожают». Помните эти слова?

– Он имел в виду не внутренних врагов, – все еще пыталасьотстоять свои позиции Элла.

– Он имел в виду врагов социализма, – улыбнулся Саид, –врагов системы. А я, как человек слишком много знающий и позволяющий себекритиковать клан правителя, человек достаточно опасный. Который, согласно тойже логике, должен исчезнуть. Наш общий вождь сказал много лет назад: «Естьчеловек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы».

– Ничего подобного, – возразила начитанная Элла, – это всепридумал Анатолий Рыбаков в своей книжке. Ничего такого Сталин никогда неговорил. Это уже доказано.

– Какая разница? Может, и не говорил, но думал наверняка. Ипоступал соответственно тому, что думал. Они не успокоятся, пока меня не найдут.

Неожиданно зазвонил телефон, и она вздрогнула. Бросилась каппарату, стоявшему в коридоре. «Неужели свекровь?» – подумала она. Но было ужепоздно, трубка была в ее руке. Оттуда донесся голос Саши.

– Здравствуй, котенок, – он называл ее так после того, какобнаружил ее потрясающую способность спать, свернувшись калачиком, – как у тебядела?

– Саша, – задохнулась она от непривычного волнения, – чтослучилось? Как Павлик?

– Все нормально. Он рядом со мной. Я нас все в порядке. Кактам у тебя дела?

– Все в порядке, – она было подумала, что нужно рассказатьобо всем Саше, но по телефону все равно ничего не удастся объяснить. А он будеттолько нервничать. Нужно было дождаться его приезда.

– Я меня все хорошо. Дай трубку Павлику.

– Мама, здравствуй, – взял трубку Павлик, – здесь такздорово. Ты даже не представляешь...

– Ты слушайся папу, – назидательно сказала она сыну. Затем сбеспокойством спросила: – Как у вас с едой? Все в порядке?

– Нормально, – засмеялся сын, – никто с голода не умирает.

– Ты куртку надеваешь? Там ведь по ночам бывает холодно.

– Конечно, надеваю. Я тебя целую, передаю трубку папе. Онсейчас тебе все скажет.

– Когда вы приезжаете, Саша? – спросила она против своейволи. Очевидно, сказывался визит свекрови, так взволновавший ее.

– Мы только сюда приехали, – недоуменно ответил муж, – ядумаю, мы еще пробудем здесь недельки две.

– Две недели, – повторила она и вдруг вспомнила, что еегость может услышать разговор. Она сильно покраснела, запнулась.

– Что-нибудь не так? Я тебя проблемы? – почувствовал еесостояние Саша.

– Нет, нет, – немного сбиваясь, торопливо сказала она, – уменя все нормально, все хорошо. Я буду вас ждать. До свидания.

Положив трубку, она вздохнула. Ей было немного обидно, чтовсе так получилось, и отчасти стыдно, словно она действительно обманываласвоего мужа. Элла прошла в гостиную. Саид лежал, накрывшись одеялом. Увидевхозяйку, он мягко спросил:

– Ваш муж звонил?

– Да, – вздохнула она, усаживаясь на стул, – они с сыномуехали отдыхать.

– Это я уже понял, – Саид закашлялся, словно смущаясь передтем, что собирался дальше сказать, – спасибо вам за все, что вы для менясделали. Я причинил вам столько беспокойства. Вы не волнуйтесь, я думаю, чтозавтра или послезавтра я смогу уйти.