– Вчера в академию приезжал капитан Миллер. Примите мои соболезнования.

– Благодарю, – ровно ответил Ральф.

Лишь вежливость, и это прекрасно. Жалость ему не нужна. У всех свои трудности.

– Ваши документы на перевод готовы, однако, вы в любое время можете вернуться в стены нашей академии и продолжить обучение, – сказал господин Тобиас, поднимаясь из-за стола и направляясь к сейфу.

Ректор достал оттуда папку с личным делом Бонка и еще что-то сверху.

– Это вам, – протянул он Ральфу запечатанный конверт и уселся на месте. – Пара минут, я подпишу справки.

Бонк раскрыл конверт и хмыкнул. Безумное напряжение в каждом жесте, в каждой мысли, в каждом вздохе с той минуты, как ноги его ступили на ровный асфальт столичного аэродрома, – схлынуло, оставляя один лишь азарт.

Фостер, чертов гений! Всё-то ты знал…

«Не льсти себе», – ровным почерком друга значилось на вложенной в конверт бумажке, а чуть ниже «Т.Д.», обведенное в круг.

Ректор протянул Ральфу документы, и Бонк, откланявшись, вышел за дверь. Не задерживаясь, прошел в их с Ником комнату и, достав из шкафа старую сумку, покидал в неё вещи. Деньги, документы – всё лежало в тумбочке. Ральф недоуменно посмотрел на скрученные в толстенький рулет купюры, а потом вспомнил – белые им тогда неплохо заплатили, приветствуя Второго в своих рядах.

Бонк сел на свою кровать и, оглядывая осиротевшее помещение, снова прочел оставленную Фостером записку.

Не льсти себе… именно так сказал ему друг, когда Ральф после первой встречи с Юрием решил: высочество в постели предпочитает мужчин и думает затащить туда Бонка.

Не льсти себе… нет, Ральф не будет. Эмоции мешают, тут Фостер прав. Юрий умудрялся выводить из себя Бонка одним лишь тем, как произносил это «Ра-а-альф».

Ладно, черт с ним, с императором. Что за «Т.Д.»?

Аббревиатура? Инициалы? Хрен его знает, это же Ник. Но даже делая скидку на странное чувство юмора Фостера, вряд ли в «Т.Д.» зашифровано «ты – дурак».

Бонк убрал в открытую сумку и документы, сложив записку, сунул в карман пиджака. Как давно она ждала Ральфа? Почему в сейфе у ректора? Объяснение могло быть любым. Логику Ника обычному человеку не понять. Да и не обычному в общем-то тоже, Бонк одаренный как-никак.

Ральф застегнул молнию, закидывая ремень сумки на плечо. Как-то очень быстро закончилась его военная карьера. Но, сказать по правде, до того как здесь появился Фостер, в академии было совсем уж тоскливо. Пожалуй, не по чему скучать, разве что по долгим воспитательным беседам в кабинете ректора.

Глава 15

Во дворец не хотелось, стрелки часов неумолимо двигались. Полдень. Бонк посмотрел в окно, мимоходом отмечая отсутствие патруля на улицах столицы.

Ухоженные улочки дорого района, магазины, рестораны, кондитерские.

– Остановите здесь, пожалуйста, – попросил Ральф, зацепившись глазами за яркую вывеску.

Сладкое – стимулирует мозг. У него куча наличности. Больше незачем экономить каждый солид, потому что некому их отправлять…

– Я на пару минут, – пояснил Бонк водителю и вышел из автомобиля.

Чашка кофе и целый поднос самых разных пирожных. Ральф съел одно и понял, что снова себе польстил: не съест он столько. Брал-то по привычке, на двоих. Только Фостера рядом нет. Он один.

Один. Мимо витрины, уткнувшись в газету, прошел хорошо одетый господин, и Ральф до хруста сжал челюсти. Чертовы газетчики! В люстре над головой ярко вспыхнул свет, Бонк медленно выдохнул. Думать. Автор статьи лишь исполнитель, но заехать в редакцию всё-таки стоит. Может быть, заказчика Бонк и не узнает, но злость выпустит.

Кто? Кому это выгодно? Правда ли на этих фото?

Но если нет, почему Ани ушла?

Холд и Алиана? Он принуждал её? С детства? Бонка затошнило от дикой злости, отвращения и бессилия что-либо изменить и исправить. Запястье обвила молния. Исправить сил нет, но отомстить за сестру сил ему хватит.

Лиз…Николас…

Слишком плотно он врос в детей маршала, чтобы стать палачом. Но уничтожить человека можно и не забирая его жизнь.

Свет мигнул во всем квартале. Спокойно! Попробуй, принуди к чему-нибудь кого-то из Бонков. Тем более Алиану. Да и Фостер не дал бы её в обиду…вот именно!

Алиана и Холд… и седой Николас.

Откуда взялись эти фотографии? Жаль, но не из воздуха.

Демон? Его игры? Сияющий алым пламенем Бонков старший и нелюбимый сын Александра, но любимый крестник покойного Ральфа Бонка… силу Александра унаследовал Юрий, но откуда она появилась у Холда? Он ведь родился до того, как дед был убит! От напряжения у Ральфа заболели виски.

Разорванный на части демон, и сила, которая стремится вернуться к хозяевам. Он хочет собрать себя? И ему … нужен сосуд?

А если дети сопротивляются чужой воле? Странная болезнь матери и такие же приступы боли у сестры. Мать отказала Александру, Алиана … и снова не сходится! Ей было плохо на рождество, а фотографии сделаны до.

А что на счет него и Лиз?

В кафе влетела стайка хорошеньких девушек, и Бонк тут же стал объектом их внимания, вынуждая отвлечься от замаячившей на горизонте догадки. Они громко шептались, стоя у прилавка, и стреляли глазками в сторону симпатичного и одинокого молодого мужчины.

Студентки, – понял Ральф. Девушки обсуждали экзамен, сдачу которого они и пришли отметить чем-нибудь сладким.

Глоток горького кофе. Взгляд в окно на черный автомобиль. Время к обеду, и водитель не ел.

О причинах чуть позже. С чьей подачи на всю империю ославили Алиану?

Военные, которые теперь охраняют дворец и его величество Юрий, вынужденный принять навязанную помощь. Утренний выпуск новостей с обличающей маршала статьёй, и почти сразу нападение с Юга.

Всё это слишком очевидно походило на ход со стороны нового императора, если бы не торчащие отовсюду уши соседей. Мог ли у Саксонцев быть информатор в самых высоких имперских кругах?

Покойный министр экономики и финансов, господин Дарем, кстати говоря, саксонец, хоть и не в первом поколении. Только вряд ли Александр подпустил бы так близко к власти непроверенного человека. Разве что, Дарем повернулся к югу, когда император уже отошел от дел. Но Холд и Юрий-то ведь никуда не делись.

Ральф поставил пустую чашку на блюдце. Найти журналиста, подкараулить у редакции и поговорить. Вежливо, разумеется. И никаких кулаков, не пещерный же Бонк человек? Нет, конечно. У него есть аргумент интереснее. Работа у журналистов такая – ковыряться в чужом грязном белье. Ральф всё понимает.

Только это не означает, что он собирается спустить публичную порку сестры.

А пока во дворец. Достать тот газетный