Дрессировщик дёрнул мишку за поводок и полез в вагончик. Надеюсь, у Толстого получилось.

Дальше мы должны были вернуться в машину, приоткрыть багажник и ждать. А когда выйдет дрессировщик, попросить его помочь с коляской Иваныча.

Несколько секунд в вагончике слышалась возня, стук, и наконец дрессировщик вышел и сам направился к магазину – через ближайшую дверь, ту, что была свободна, а не перекрыта коляской Иваныча. Сквозь стеклянные стены было отлично видно, как старик с той стороны магазина отрабатывал за целый цирк: ругался, изображал попытки освободиться, ловко отмахиваясь от тех, кто пытался помочь… Все посетители собрались вокруг него, и никто не выходил через свободную дверь. Только это спасало мой план.

…Почти сразу к вагончику подбежал Владик, отпер дверь и ускакал из поля зрения. Из-за двери выскочил Толстый с вареньем Хурмы, маня за собой медведя. Вагончик был довольно высокий, парапет убран, и медведь боялся прыгать…А дрессировщик стоял в магазине, в десяти шагах от нас и в шаге от свободного выхода, вертя в руках банку газировки! Один косой взгляд…

Сашка вскочила и побежала его отвлекать. Я должна была погрузить медведя в багажник, объехать магазинчик с другой стороны, забрать Иваныча и мальчишек и уехать на глазах у всех.

Сашка с размаху влетела в дрессировщика, покачнула стеллаж с напитками, и несколько банок газировки раскатилось под ноги. Я слышала, как дрессировщик ворчит, собирает банки, как театрально ругается Иваныч и бегают туда-сюда продавщицы в этой суете. Я дала задний ход и подогнала машину впритык к вагончику – только багажник открыть. Мишка спрыгнул. Толстый прикрыл дверь вагончика и багажника так, чтобы не хлопать. Я тут же отъехала, а Толстый побежал выковыривать Иваныча. Он обежал магазинчик, чтобы не светиться перед дрессировщиком, и включился в суматоху с улицы.

Я вышла, захлопнула багажник, чтобы мишка не вылез, и пошла помогать. Иваныч и правда застрял, и застрял плотно. Увидев меня, выругался ещё раз и выдал:

– Всё, здесь состарюсь!

– Не состаритесь. – Сквозь толпу к нему пробиралась продавщица с бутылкой масла, но Иваныч опять стал отмахиваться:

– Нечего мне гололёд устраивать! Ляль, складывай кресло!

– Как?! Тут скользко!

– Молча! Иди сюда, парень!

Многоликий Владик уже был рядом и легко поднял старика из кресла. Я так же легко сложила его и освободила проход:

– Свобода!

Магазин разразился аплодисментами. Говорю ж, Иваныч сам как ходячий цирк! Я пронесла кресло в двери, усадила Иваныча и ещё несколько долгих минут катала, закупая ненужную дребедень и печеньки для медведя. Циркачи должны уехать ничего не заподозрив, и это самое сложное. Толстый уже успел метнуться, как следует захлопнуть дверь фургончика, и теперь они с Толиком, Сашкой и медведем ждали нас в машине. Я боялась, что медведь будет шуметь или что-нибудь им сделает, но обошлось. Цирк уехал, мы с Иванычем закупились, повторили фокус с креслом в дверях, с помощью Владика… Уже почти всё.

Я усадила старика на переднее сиденье, чтобы медведю сзади было просторно, кинула ему только сложенное кресло. Оставалось доехать без приключений.

* * *

Дети возбуждённо обсуждали произошедшее.

– Валерий Иванович теперь звезда Ютуба!

– Неужели кто-то снимал в магазине? Совсем у людей совести нет!

– Ну, они ж не сразу. Вот когда он начал ругаться…

– Выходит, сразу! – смеёмся.

Иваныч сидел мрачнее тучи: похоже, не всем хочется быть звёздами.

– Ну вы чего, Валерий Иваныч! Они ж посмеются и забудут! А нет – станете мемом, потому что вы классный. Это неплохо, понимаете?

– Да мне дела нет вообще до этих с телефонами!.. Чем-чем я стану?..

Что ж, это была долгая дорога.

Директор приюта кричала, наверное, час. Что у неё не зоопарк, что я безответственная, что с циркачами можно договориться, чтобы решить вопрос легально, но я, такая-сякая, всё знаю лучше, может, тогда мишку к себе возьму, если такая добренькая…

Мы стояли во дворе приюта, в той части, что за вольерами. Фонари освещали огромный прогулочный пустырь и задние стенки вольеров. Мишка носился по траве, жёлтой в свете фонарей. Собаки в вольерах в доброй сотне метров от нас всё равно его чуяли и лаяли. А может, просто слышали, что хозяйка орёт. Приют здорово разросся с того дня, как я была здесь последний раз, пару лет назад: половины вольеров тогда не было, и половины территории тоже. У директрисы прибавилось седых волос, которые блестели в свете фонариков почему-то голубым. И ещё она стала нервной.

– Один звонок, – талдычила она нам. – Один. Ну, два… Ладно, десять… Есть же специальные реабилитационные центры…

– Так действуйте! – рявкнул Толстый. – Я видел эти клетки в вагончике, там…

– Не реви! – директриса, кажется, только заметила, что я пришла не одна. – Это твои, что ли?

Я кивнула.

– Иду-иду! Не переживай, всех спасём. Погуляйте, пока вашего клиента принимают. – Она быстро ушла через пустырь, сверкая в темноте резиновыми сапогами. В глубине территории торчал маленький хозблок, служивший ей кабинетом.

Из темноты с фонариками к нам уже шли две волонтёрши (новенькие, я их не знаю). Мишка радостно носился по травке, иногда забегая в свет уличного фонаря и снова укатываясь в темноту. Волонтёрши кивнули нам и стали вслух советоваться, где его размещать. Собаки с ума сойдут от такого соседства, нужен вольер на отшибе, но он занят…

Сашка с братом включились в обсуждение, волонтёрши, радуясь свежей крови, тут же отправили их мыть посуду. Толстый с Владом, видя такое дело, хотели потихоньку сбежать на экскурсию, но их быстро погнали чинить битый жизнью вольер, ещё на большем отшибе, чем тот, что занят. Все разбежались по территории за пару минут, включая медведя (директриса позвала его к себе в кабинет, рассудив, что там он будет меньше нервничать, чем на территории с собаками). А мы с Иванычем торчали во дворе без дела.

Старик грустил. Он пересёк пустырь (не без моей помощи, колёса увязали в этом газоне), объехал вольеры, чтобы видеть собак, и катался туда-сюда вдоль сеток. Собаки радовались, подбегали к сетке, махали хвостами: свеженький пришёл! А Иваныч, наоборот, мрачнел, и виляющие хвосты не радовали.

– Вы что? – спрашиваю.

– Думаю, найдётся ли здесь какая завалящая машинка для стрижки, – он провёл рукой по своим трём волосинам, и правда отросшим.

– Легко!

Я даже обрадовалась, что мне нашлось занятие. Отловила скучающего сотрудника, выпросила машинку, быстренько подстригла Иваныча прямо на газоне.

Потом старик запросился в душ и торчал там битый час, а я опять болталась по территории без дела. Он подъехал ко мне бесшумно: я сперва услышала запах жуткого одеколона, обернулась.