– Ну хотите, мы вас отвезём, а сами в библиотеку?

– Ну уж нет! Мне нужна компания. Скажи, что мы там забыли?

– По дороге расскажу.

* * *

Библиотека работала: больше всего я боялась, что придём и наткнёмся на закрытую дверь. За эти дни в городе позакрывалось всё что только можно, иногда мне кажется, что если я пойду в поликлинику, то и на ней обнаружу табличку «Закрыто». Все боятся. Но тут всё было как всегда: диваны, автомат с шоколадками-соками, табличка «В зал с напитками нельзя»…

Конечно, дети побежали штурмовать автомат, бросив Иваныча на меня. Под его ворчание мы вошли в зал и заказали подшивку местных газет за несколько лет сразу (откуда я помню, когда там это произошло!) Одно слово: «пятидесятые» – это ведь девять лет! Кошмар. Здесь и заночуем.

* * *

Подшивки нам несли, наверное, минут десять, таская по одной: они здоровенные. Я успела даже пролистнуть несколько газет под ворчание Иваныча «Интернет же есть!» и кое-как объяснить ему, что не вся печатная продукция ещё отсканирована для Интернета. По-моему, он ни черта не понял. Когда принесли девятую, огромную папищу формата А3, на столе уже не осталось места. Вовремя вошли дети, наигравшись с шоколадным автоматом, и сразу стало шумно:

– Ух ты, я такие только в кино видела!

– А как тут листать, где курсор?

Библиотекарша зашикала, хотя мы были одни. Я приложила палец к губам и стала листать подшивку.

– Был поезд. И там были настоящие убийцы, это история вашего города, балбесы! «Поезд скеле-етов», – я передразнила Толика, и стало легче.

– Что конкретно ищем? – Владик схватил бумажку и ручку из тех, что вечно лежат на столах в читалке, и уставился на верхнюю газету.

– Серьёзную катастрофу на железной дороге в Ежином лесу. Возможно, без выживших.

Владик, Толстый, Сашка и даже Толик радостно уткнулись в подборку старых газет. Наверное, это некрасиво, но труднее всего было не отвлекаться на всякое смешное типа «Перевыполнили план по яйцам». Дети хрюкали, я держалась, Иваныч вообще сидел с каменным лицом. Мы делали страшное и серьёзное дело, но газеты к этому никак не располагали. Я сдерживалась изо всех сил, чтобы хотя бы не читать стихи читателей на последней полосе: вот там была умора! Всё кончилось в одночасье, когда Сашка нашла что мы искали.

«Вчера, 17 июля, в Ежином лесу произошла авария: с рельсов сошёл поезд. Сегодня движение восстановлено».

– И это всё? – Иваныч брезгливо сморщился. – Могли бы написать и больше трёх строчек. И с чего ты взяла, что это тот поезд? Вообще всё не сходится!

– Лес наш, – говорю. – И зло, помните? Тени, вы сами рассказывали, ну?

– Ещё бабайку приплети, – ворчал Иваныч. – Это ж сказка! Мало ли поездов с рельсов сходит…

– А какое сегодня число? – спросила Сашка, я даже не сразу поняла, к чему это она.

– Пятнадцатое… – до меня начало доходить:

– Получается, что нашли их только семнадцатого! Несколько дней стояли без помощи! Я же помню эту историю…

Владик и Сашка молча полезли в телефоны, только взглянув на дату на газете. Пока они гуглили, я изо всех сил старалась не воображать себе эту самую длинную и самую последнюю в жизни стоянку. Там ещё небось была куча охраны и выжившие ещё пытались какое-то время сторожить выживших заключённых. Лето, жарко, заражение в ранах развивается быстро…

– С чего ты вообще взяла?! – кипятился Иваныч. – Эта катастрофа от семнадцатого, ты за уши притягиваешь…

– Есть! – завопил Толстый, тыча через плечо в телефон Владика.

* * *

«Мой дедушка работал охранником. Однажды в тюрьме обрушилась стена в результате взрыва. Никто так и не понял, кто его устроил. Заключённые, кто выжил, не успели разбежаться, и уже к вечеру их погрузили в поезд, который должен был отвезти их в другую тюрьму. Дедушка должен был их сопровождать, но заболел в тот же вечер и отпросился домой. Сменщик срочно прибежал, чтобы подменить его в командировке, и больше он сменщика не видел.

Через много дней поезд нашли в лесу за много километров от бывшей тюрьмы, он разбился. Выжил только один охранник. Судя по всему, катастрофа произошла гораздо раньше, чем поезд нашли».

– «Страшные истории»? – прочёл заголовок Иваныч, заглянув через плечо. – Серьёзно?

– Сказка ложь, да в ней намёк… А я нашла карту железнодорожных путей того года! – Сашка показала на телефоне.

Несколько секунд я пыталась вникнуть, что там вообще: много-много полотен, пересекающих одно другое, гораздо больше, чем нарисовал Иваныч.

– Я вот на этом участке работал, – показал старик через плечо. – А этот почти при мне демонтировали, он раздолбанный был… – Раздолбанный участок тоже не был похож на рыболовный крючок, но если увеличить карту…

– В каком году?

– Да кто ж упомнит…

Сашка раздвигала карту, Владик рисовал свой рыболовный крючок на бывших рельсах. Все населённые пункты (не было ещё улиц) назывались ещё по-другому, да и выглядели…

– Невозможно!

…Тогда я заказала другую подшивку газет с новостями города, где была тюрьма. Обрушившаяся стена – большая новость, я надеялась найти её, и уже точно знала год. Хотя, может быть, в газетах тогда о таком не писали?

Подшивка была всего одна, мы толкались над ней под ворчание Иваныча и долго не могли ничего найти. И новости были не такие интересные.

– Я устал! – подал голос Иваныч. – Хватит! – Он лихо смахнул со стола подборку. Пачка старых газет шумно бухнулась на пол, подняв столб пыли. Сашка аж вздрогнула:

– Валерий Иваныч, вы что?!

– Ну-ка не хулиганить! – Из глубины зала, цокая каблуками, к нам уже шла библиотекарша, и вид у неё был самый решительный.

* * *

Ещё минут десять библиотекарша шёпотом выговаривала Иванычу за хулиганство. Старик громко спорил, я сгорала от стыда и только повторяла рефреном: «Не выгоняйте нас, это важно!» И вроде она готова была уступить, но старик уже вошёл в раж.

– А что будет этой макулатуре? – Он шумно смахнул ещё одну подшивку и ещё одну. Грохот, пыль поднялась до его лица, он расчихался, не забывая повторять, что думает о происходящем, библиотеке и библиотекарше лично.

Сашка отважно влезала между ней и Иванычем и бубнила: «Не ругайте его, он старенький». Иваныч Сашку отодвинул и скинул со стола третью подшивку.

– Я сейчас полицию вызову!

Тогда я подхватила Иваныча и, выкрикивая слова извинений, умчалась впереди всех. Я слышала, как за мной топая бегут ребята и как ругается мне в спину библиотекарша. Почти не притормаживая, я открыла машину, завезла буйного старика в багажник, под изумлёнными взглядами детей пробралась через салон на водительское сиденье, села, отъехала – и только тогда выдохнула.