ему сверстников, сознавал в душе, что это лучшая минута его жизни.

Когда прихожане толпой вышли, они сказали, что были бы почти готовы снова выставиться на посмешище, чтобы еще раз услышать, как поют благодарственный гимн.

В тот день Том получил больше тумаков и поцелуев — в зависимости от переменчивого настроения тети Полли, — чем за весь предыдущий год; и он едва ли знал, в чём сильнее выражалась благодарность Богу — в поцелуях или тумаках.

Глава 18

Это был великий секрет Тома — план вернуться домой со своими братьями-пиратами и присутствовать на их собственных похоронах. Они переправились на берег Миссури на бревне в сумерках в субботу, приземлившись в пяти-шести милях ниже деревни; они проспали в лесу на окраине города почти до рассвета, а потом пробрались по задворкам и переулкам и закончили свой сон в галерее церковь среди хаоса скамеек для инвалидов.

За завтраком в понедельник утром тетя Полли и Мэри были очень ласковы с Томом и очень внимательный к его желаниям. Было необычно много разговоров. В ходе этого тётя Полли сказала:

— Я не говорю, что это была плохая шутка, Том, заставлять всех страдать больше недели, чтобы вы, мальчики, хорошо провели время, но жаль, что вы могли быть настолько жестокосердны, чтобы позволить мне так страдать. Если бы ты мог приехать на бревне на свои похороны, ты мог бы подойти и

как-нибудь намекнуть мне, что ты не умер, а всего лишь сбежал.

— Да, ты мог бы это сделать, Том, — сказала Мэри. — И я верю, что ты бы сделал, если бы подумал об этом.

— Правда, Том? — сказала тетя Полли, и ее лицо осветилось тоской. — Скажи, а теперь, ты бы прислал весточку, если бы подумал об этом?

— Я… ну, я не знаю. Это могло бы все испортить.

— Том, я надеялась, что ты так сильно меня любишь, — сказала тетя Полли печальным тоном, который смутил мальчика. — Мне бы дорого было, если бы ты хоть подумал об этом, не говорю уже — сделал…

— Ну, тетушка, в этом нет ничего плохого, — взмолилась Мэри. — Это просто легкомысленная манера Тома — он всегда так спешит, что никогда не думает о чем угодно.

— Тем хуже! Сид бы подумал. И Сид тоже пришел бы и сказал, что жив. Том, однажды, когда будет слишком поздно, ты оглянешься назад и пожалеешь, что не заботился обо мне, когда это стоило бы тебе так мало.

— Теперь, тетушка, ты знаешь, что я действительно забочусь о тебе, — сказал Том.

— Я бы знала это лучше, если бы ты вела себя более подобным образом.

— Теперь я жалею, что не подумал, — сказал Том с раскаянием в голосе. — Но ты все равно мне снилась. Это уже что-то, не так ли?

— Положим, это не много, — ведь и кошка иногда видит сны, — но все-таки это лучше, чем ничего. Что же тебе снилось?

— Ну, в среду вечером мне приснилось, что ты сидишь вон там, у кровати, а Сид сидит у ящика с дровами, а Мэри рядом с ним.

— Ну, так и было. Так мы всегда делаем. Я рада, что ты хоть чуточку, хоть во сне вспомнил о нас.

— И мне приснилось, что мать Джо Гарпера была здесь.

— Да ведь она была здесь! Тебе еще что-нибудь снилось?

— О, много. Но сейчас все так тускло.

— Ну, попытайся вспомнить — не можешь?

— Почему не могу — мне кажется, что ветер… ветер подул…

— Старайся усерднее, Том! Ветер действительно что-то унес. Давай же!

Том с минуту тревожно прижимал пальцы ко лбу, а затем сказал:

— Вспомнил! Вспомнил! Ветер задул свечу.

— Помилуй нас! Продолжай, Том, продолжай!

— И мне кажется, что вы сказали: “Ну, я полагаю, что эта дверь…”

— Продолжай, Том!

— Просто дайте мне подумать минутку — только минутку. О, да — вы сказали, что, по вашему мнению, дверь была открыта.

— Да ведь я именно так и сказала… Помнишь, Мэри? Ну, что же дальше?

— А потом… а потом… ну, я не буду уверен, но похоже, что ты заставил Сида пойти и… и…

— Ну? Что я заставил его сделать, Том? Что я заставила его сделать?

— Ты заставил его… ты… О, ты заставил его заткнуться.

— Боже мой! Никогда не слышала ничего подобного! Вот и не верь после этого снам! Сейчас же побегу рассказать обо всем Сирини Гарпер. Посмотрим, будет ли она после этого болтать всякий вздор о нелепости суеверий. Рассказывай же, Том, что было дальше!

— О, теперь все становится таким же ясным, как день. Затем ты сказала, что я не так уж плох, только озорник и сорвиголова и что с меня взыскивать все равно, что… как это ты сказала? — с жеребенка, что ли…

— И так оно и было! Ну, боже милостивый! Продолжай, Том!

— А потом ты начал плакать.

— Так я и сделала. Так я и сделала. И не в первый раз. А потом…

— Потом миссис Гарпер расплакалась и сказала, что Джо такой же, и она

пожалела, что выпорола его за то, что он взял сливки, когда она сама их выплеснула…

— Том, дух божий снизошел на тебя! Это был вещий, пророческий сон! Господи боже мой! Рассказывай дальше!

— Тогда Сид, он сказал… он сказал…

— Я не думаю, что я что-то сказал, — вставил Сид.

— Да, ты это сделал, Сид, — сказала Мэри.

— Замолчите и дайте Тому продолжать! Что он сказал, Том?

— Он сказал… я думаю, он сказал, что надеется, что мне было лучше там, куда я ушел, но если бы я иногда был лучше…

— Вот, ты слышишь это! Это были его слова!

— И ты резко заткнула его.

— Еще бы! Конечно, велела. Нет, здесь, несомненно, был ангел. Где-нибудь здесь был ангел!

— И миссис Гарпер рассказала о том, как Джо напугал ее пистоном, а ты рассказала о Питере и обезболивающем…

— Так же верно, как то, что я живу!

— А потом было много разговоров о том, чтобы обыскать всю реку, и о том, что похороны в воскресенье, а потом вы со старой мисс Гарпер обнялись и заплакали, и она ушла.

— Это случилось именно так! Это произошло именно так, так же точно, как то, что я сижу на этом месте! Том, ты не смог бы рассказать об этом лучше, если бы сам это видел! И что потом? Продолжай, Том!

— Потом, ты помолился за меня — и я мог видеть тебя и слышать каждое твое слово. И ты пошла спать, и мне было так жаль,