Что-то они не торопятся с деньгами… Ко мне подскакивает организатор съемки. Она не японка. Откуда-то из Англии. Лет тридцать. Рыжая, тощая, прокуренная Всем недовольна.

Объявляет: мой гонорар уменьшен вчетверо. Я не верю своим ушам. Рыжая звонит в мое агентство, ругается, говорит, что я приехала толстая, не влезала ни в одну вещь, сорвала им съемку. Поэтому гонорар уменьшается. Рыжая строго высказывает неудовольствие моему букеру за плохую работу: не следит за моделью. Я — толстая? Рыжая повторяет моему букеру: ваша модель не в форме, завалила весь каталог, они недовольны.

Горло сдавливают слезы.

Я как побитая собака тащусь на железнодорожный вокзал. На перроне стоит… Яночка. Я не верю своим глазам. В какой-то момент я засомневалась, Яночка ли это? Она стоит ссутулившись. Замерла, опустила голову, руки сцеплены. Я никогда ее такой не видела — всегда прямая спина, взгляд сверху, как в той рекламе… Яночка так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила моего появления. Я жду, когда она заметит меня. Через мгновение Яночка взглянула на меня такими грустными глазами, такими беззащитными, еще не осознавая, что это я… Нет сомнений — у нее случилось горе! Яночка не похожа сама на себя.

— Саша. Ты здесь, в Осаке?

— У меня были съемки.

— Значит, едем вместе. У меня съемка завтра в Токио. Как хорошо, что мы встретились!

Яна обнимает меня. Улыбается устало.

— А что ты такая грустная? — спрашивает меня Яночка.

Я сама хотела задать ей этот вопрос, но не решилась. Рассказываю, вытираю слезы. Снова накатила обида. Яночка начинает хохотать. Обнимает меня.

— Сашенька, разве ты не знала? Это известный прием, чтобы деньги модели присвоить себе. Твоя рыжая просто заныкала гонорар. Опытные модели знают о такой уловке. Известный факт. В следующий раз сразу звони в агентство. Жалуйся, что одежда на два размера меньше…

Обнимаю Яночку. Мы дремлем в электричке. Несемся на восхитительной скорости в Токио. Я стала на один обман старше… Яночка как ангел-хранитель оказалась рядом в трудную минуту. Что же у нее случилось?

У меня съемка на природе, на пляже. Купальники. Еще прохладно. Но каталог должен выйти заранее. Мне приклеивают на спину специальные пластыри. Они согревают, не дают замерзнуть сразу. Гарантия на час. Нос предательски быстро краснеет. Пудра не помогает. Меня растирают каким-то настоем. Но красный нос придется убирать фотошопом. Сняты передние планы. Теперь пробежка у воды.

Пластыри снимают, но меня спасет бег. Я жизнерадостно прыгаю, бегаю, романтично развеваю парэо… Остались крупные планы: я лежу затылком на мокрых ракушках. Фотограф ждет, когда набежит волна. Он должен поймать мгновение до того, как волна окатит меня. Ракушки больно впиваются в затылок, знобит от мокрого купальника. Чертова волна то не успевает добежать до меня, то фотограф моргает в тот момент, когда шикарная пена щедро обрушивается на берег.

Семь часов проходят. Фотограф утверждает, что успели снять все задуманное.

У меня нет сил. Я голодная, замерзшая. Несмотря на все старания группы. А на фото — веселая беззаботная девушка скачет по пляжу. Смеется, загорает, нежится в морской пене, разглядывает водные дали… Маленький профессиональный подвиг модели. Все довольны.

Только в конце съемки мне объявляют, какой бренд я сегодня представляла. Один из самых знаменитых дизайнеров Европы… Конверт с гонораром приятно тяжелый и толстый. Мне все улыбаются, я чувствую себя королевой — неужели этот человек из всех моделей выбрал меня? Или будет несколько съемок, а потом выберут самую лучшую модель?

— Нет-нет, — заверяют меня. — Съемка только одна, и модель — это точно будете вы. — Мне рассказывают, каким красивым планируется дизайн дорогого каталога. Обещают отложить два экземпляра и передать в агентство. Я молитвенно складываю руки: не забудьте, прошу вас. Можно, я вам перезвоню, напомню? Оставьте, пожалуйста, ваш контактный телефон…

Мы празднуем окончание съемки в ресторане. Я смущенно поглядываю на съемочную группу: чувствую себя гадким утенком. Они часто видят фантастического дизайнера в жизни, общаются с ним. А я простая девочка из маленького провинциального городка… Как волнительно я была выбрана представлять знаменитый бренд. Так внезапно! Я не подозревала, не ожидала. Хотя и скромно мечтала, как каждая настоящая модель. Саша, желания сбываются… Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к этому.

Обнимаемся, целуем друг друга перед прощанием. Мне дарят фирменный пакет, в нем авторский подарок дизайнера: дорогущий модный купальник со стразами…

Я звоню Яне. Задыхаясь от волнения, спешу рассказать о своей удаче…

— Бери конверт с этим гонораром и лети домой, — шутит Яночка. — С такими деньгами можно уже не работать дальше. Положить в банк под проценты.

Она очень рада за меня.

Зиночка пищит от радости. Это наш общий успех. Я звоню маме.

— Ты у меня самая красивая, — говорит мама. Она всем сердцем отзывается на мое счастье.

Через неделю я увижу богоподобного дизайнера на одном пати в Токио.

Мы сфотографируемся вместе. Чтобы скрыть дрожание подбородка от сильного волнения, мне придется спасаться широченной улыбкой. Фото увеличу, повешу дома на стенку. Зиночка сделает плакат, украсит стену в агентстве. Я рядом с небожителем! Легендарным модельером! Вау!

Яна звонит мне в пятницу вечером, приглашает пройтись.

Мы гуляем по дождливому Токио, сталкиваемся зонтиками. Находим маленькое кафе.

— Саша, мне необходимо поговорить с тобой.

Я не в состоянии вздохнуть. Ужас схватил меня крепким цементом. Яночка больна. У нее рак. У меня нет других вариантов — только Дед может помочь. Только Дед. Сразу после окончания моего контракта повезу Яночку в Общину.

Я зачеркиваю еще один прошедший день, еще… Как медленно проходит время! Меня не радуют мои заказы. Раздражает своей настойчивостью Игорь. Неинтересен Стефан. Скорей бы закончился контракт! Каждый день болезнь все глубже проникает в Яночку… Наконец контракт окончен. Мы летим на родину. Нас ждет Дед. Не может не ждать! Он, конечно, знает о болезни Яны. Дед, умоляю, помоги!

Дед, нам нужна твоя сила, твоя спасительная…

Я везу Яночку к Деду. Мы трясемся на мотоцикле Семена. Уместились обе в коляске.

Семен весело поглядывает на нас. Он в неизменной телогрейке и вечной футболке.

— Вас не кормят, что ли, в ваших городах? — смеется Семен.

— Нас кормят, но нам нельзя много есть, как балеринам.

— Я знал одну балерину, приезжала когда-то в деревню, к бабке Глаше. Нет уже Глаши. Дом стоит заколоченный. Так балерина ела за троих. И борщ с хлебом, и картошечку. И пироги…

— Семен, может, не балерина, а танцовщица народных танцев? Это разные вещи. Им можно прибавить даже пять кило.