Может быть, это последнее дело – глушить горькую в одиночку, но я наполняю стопку и пью. Не закусывая.

Это даже удивительно, что, имея столько ран на душе, я еще что-то чувствую. Другая бы на моем месте держалась подальше от этого дерьма… Дерьма, которое так болезненно, что убивает. А я все на что-то надеюсь. Надеюсь хоть в тридцать семь обрести то самое пресловутое женское счастье.

Но мне не везет. Вообще не везет в личной жизни.

Первый опыт – насильственный. После которого, понятное дело, я довольно долго никого к себе не подпускала. Да и как-то не до этого было. Родился Ник, началась учеба, а ко всему я решила, что не могу сидеть на шее у родителей, и начала подрабатывать.

Наливаю еще. Выпиваю. И качаю головой, почему-то только сейчас понимаю, что этот период моей жизни как-то ненормально затянулся. Потом, правда, был Леськин отец. На момент нашей встречи, подумать только – Нику исполнилось уже двенадцать! Павел мне понравился своей мягкостью. Для женщины, пережившей насилие, такой вариант казался самым лучший из всех возможных. Но я попутала мягкость с аморфностью. И уже очень скоро поняла, что наш брак был ошибкой. С Пашей мы расстались без скандалов и ссор. Ровно через два года после свадьбы. После в моей жизни было еще несколько краткосрочных романов, из которых ничего толкового не вышло. А потом в ней случился Князев, и я, наконец, поняла, почему с другими не складывалось. Я, наконец, узнала, какой мужчина мне нужен. Совсем не мягкий. О, нет. Напротив, жесткий, властный и доминирующий. Способный принимать решения и брать на себя за них ответственность.

Я пропала.

Телефон звонит, когда я в третий раз наполняю рюмку. Выпила я немного, но на голодный желудок этого достаточно. Слезы капают из глаз, нос течет… Я вытираю сопли рукавом и тянусь к трубке. Называется, помяни черта!

– Да, Паш. Привет. Что-то случилось?

Просто так он не звонит, поэтому мой вопрос напрашивается сам собой.

– А что, мне для звонка нужен какой-то повод?

– Обычно да.

Я отправляю содержимое рюмки в рот и морщусь. Какая гадость!

– Вообще-то я хотел спросить, как дела у Леськи.

Не будь мое настроение таким дерьмовым, я бы ему подыграла. Но в этот раз не могу. Мне не до театра. Я болею. Я почти умерла. Я вообще не знаю, почему не оглохла и все еще его слышу. Ведь боль, что меня скручивает – по-настоящему оглушительна.

– Приезжай как-нибудь, спросишь. Это все? Тогда пока.

– Погоди, Инн. Ну, куда ты постоянно торопишься?

– Что… у… тебя… случилось?

Пашка пыхтит в трубку, но все ж выдает:

– Машину забрали на штрафстоянку. Поможешь порешать?

– Ту самую машину, что ты у меня отобрал при разводе?

Да. Я могу быть стервой. Могу быть жесткой. И даже жестокой. Спросите кого угодно. А плачу я потому, что… А хрен его знает, чего я плачу. Дура. Уж лучше рвать и метать. Ей богу. Уж лучше рвать и метать…

– Так. Я понял. Давай, как-нибудь потом созвонимся.

– Стой… Стой, Паш. Извини, просто настроение – дерьмо.

– Это я уже понял.

– Ага. Ну, рассказывай, что там у тебя случилось.

Прижимаю трубку к уху и, пока он рассказывает, что к чему, убираю со стола. Слезами горю не поможешь. Как и водкой. Я звоню, куда надо, чтобы вызволить Пашкин Хёндэ, свожу его с нужными людьми… Черт с ним. Мне не жалко. Я ведь даже не для него это делаю. А для себя, чтобы занять голову хоть чем-то. И отвлечься. Впрочем, невелико дело, все решается очень быстро. Я прощаюсь с Пашкой и снова остаюсь одна. Наедине со своими мыслями.

Может ли быть так, что встречу с Жанной подстроили? А что? Сейчас очень неспокойное время. Элиты меняются. А это неизбежно ведет к смене ключевых фигур и во власти. Кресло под Князевым не то что шатается, нет… Он по-прежнему силен. И на первый взгляд кажется, что все у него под контролем. Но это такой тонкий момент… Стоит ему хоть немного ослабить вожжи, переключиться, хоть на секунду отвлечься, и… все.

Мои мысли прерывает звонок домофона.

– Инна Дмитриевна, открывайте!

– Сеня? – удивляюсь я. – Ну, заходи.

Открываю дверь и бегу в ванную. Как преступница, выдавливаю на язык зубную пасту и полощу рот, избавляясь от перегара. Из зеркала на меня смотрит очень уставшая женщина, которая выглядит на все свои тридцать семь. Ну, и к черту. Мне не перед кем красоваться.

– Привет. Какими судьбами? Я думала, ты с Ником на даче.

– Нет. Я ж экзамен завалил. Он не говорил?

– Нет.

– Ага. Было дело. Сегодня ездил на пересдачу. Вот только освободился. А вы как? У вас все хорошо?

– Да, – заправляю за уши волосы. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто вы выглядите… потерянной.

Арсений поднимает руку в кожаной байкерской перчатке и ведет по моей щеке. Я широко распахиваю глаза. И комично приоткрываю рот. Может быть, я выпила больше, чем следовало? И ко мне пришла белочка? В виде красивого парня в коже…

Пальцы Сени соскальзывают ниже и замирают на шее. Чуть левее ямочки, где в истерике заходится пульс.

– Что ты делаешь? – интересуюсь я срывающимся голосом, которому явно недостает строгости.

– Пока ничего. Но если хотите, я могу вам сделать массаж. Это поможет расслабиться. Вы знали, что я прошел курсы массажа? – у него красивый голос с легкой хрипотцой. Он сдвигает руку мне на затылок и начинает осторожно, но настойчиво массировать. От выпитого мои реакции запаздывают. Сеня успевает почувствовать мою дрожь прежде, чем я нахожу в себе силы положить конец этому безобразию.

– У меня есть своя массажистка. Спасибо. Так зачем ты, говоришь, приехал?

– За казаном. Ник забыл захватить. А мы собрались плов готовить. На костре.

– А… Так ты едешь на дачу?

– Ну, да. А я не сказал?

«Нет. В этот момент ты был занят тем, что меня лапал!» – проносится в голове, но вслух я, конечно, ничего подобного не произношу. Иду в кухню, нахожу котелок. И возвращаюсь в коридор. Арсений залипает в телефон, но стоит мне подойти поближе, он отводит глаза от экрана и ловит мой взгляд. Что удивительно, он смотрит не виновато, как это бы следовало. А очень твердо. И по-мужски.

– Не хотите со мной?

– Куда? На дачу?

– Да куда угодно. Можем и здесь остаться.

– Ты что-то не то говоришь, Арсений.

– Почему же? Именно то. Ты мне нравишься и прекрасно это знаешь, – довольно резкий переход на ты заставляет меня взбунтоваться:

– Прекрати! – шикаю я.

– А если нет? – он делает шаг ко мне и снова обхватывает затылок, но уже совсем не так, как вначале. Теперь он прочно меня фиксирует. Наклоняется и касается губ. Знаю… Мне стоит его оттолкнуть. Я смогу. Я владею кучей приемов. Но верх берет любопытство. Я замираю, я подчиняясь. Я цепенею перед его решимостью. Арсений мягко толкается языком, раскрывая мои губы…