не читал, заранее полагая, что ничего хорошего в официальной продаже быть не может. Хорошие книги до книжных полок магазинов не доходили — раскупали раньше по неофициальным каналам. В станичном магазине было иначе. Я, удивившись книжному изобилию, задержался у полок надолго. Хотелось многое приобрести, но, памятуя об экономии, ограничился двумя покупками. В букинистическом отделе выбрал шеститомник И. Гончарова, а в детском — хорошо иллюстрированную книгу о Сикейросе. Последняя была для школьников, но очень красиво оформленной и, на первый взгляд, серьезной, содержательной. Решил почитать ее на обратном пути — ведь ехать два часа.

… … …

Ай да Лютик, ай да сучкин 31 сын!

Я подошел к кассе, намереваясь заплатить за покупку почти символическую цену — всего-то пять рублей. В последний момент даже усомнился — «может быть опять обмен?». Хотел уточнить, но девушки-продавщицы были заняты созерцанием событий, происходящих на улице. Там случилось что-то очень-очень интересное, и они обо мне забыли. Время от времени раздавались восторженные комментарии:

— Ну, Лютик, ну молодец! Ты посмотри, что он вытворяет.

Стал ждать, собираясь поговорить с продавцом об источнике книжного изобилия. Наконец, одна из девушек, отвлеклась от созерцания происходящего за окном и оформила мою покупку — оказалось, «не обмен».

Спросил: «можно ли купить еще один экземпляр Сикейроса — в подарок». Продавщица испуганно на меня посмотрела и категорически отказала:

— Председатель строго-настрого запретил. Только один экземпляр в одни руки разрешает продавать, иначе «городские все раскупят» — говорит. У нас должен быть самый лучший книжный магазин в районе!

«Ай да председатель!» — еще раз восхитился про себя.

Покинув магазин, я понял кто такой Лютик и почему он молодец. Это был маленький пес рыжей масти, несомненно, «дворянин», но и с родословной у него было совсем неплохо — мордочкой и сообразительностью он напоминал шпица. По улице гуляли гуси — большие и жирные. Почему их выгуливали рядом с клубом, я не понял, но это не важно. Лютик не давал гусиному стаду дремать. Пока они активно «осваивали» территорию, он занимал наблюдательный пункт в отдалении, припав к земле. Как только гуси останавливались, лениво присев на землю, он выскакивал из укрытия и, разогнавшись, влетал в гусиную стаю, налетая на зазевавшихся птиц. Гуси, поначалу разбегались, потом, избавившись от непосредственной угрозы, принимали боевую стойку, грозно разведя крылья, шипели. Но было поздно — Лютик исчезал в укрытии. Через время событие повторялось вновь, но разбег пса был с другой стороны. Понаблюдав, я заподозрил, что животные просто играют. Больно быстро успокаивалось стадо гусей после атаки. И отвага Лютика свидетельствовала о том же — гуси его ни разу как следует не наказали. «Друзья» дрались, но, «понарошку».

Наблюдая за игрой животных, двинулся по направлению к клубу. Не мог не заметить — обстановка у парадного входа стала меняться. У входа припарковался автомобиль, в котором приехал композитор, — «Москвич» «не первой свежести». У крыльца было многолюдно: стали собираться слушатели — принаряженные в импорт женщины и не по-станичному одетые мужики. Женщины шли без остановки — занимать места в зале. Мужики оставались на улице, покуривали и наблюдали за подвигами Лютика.

Подойдя к мужской компании, улучшив момент, спросил: «Чего это у вас столь ценные птицы по улице гуляют. Не жалко хозяевам. Мало ли что случится?». Станичник лет сорока, в белой рубашке с галстуком, но не бритый, по крайней мере, не выбритый с той степенью тщательности, которую предполагает белая рубашка и галстук, весело пояснил:

— «А чего бояться. Их Лютик пасет. Это сейчас он дурит. А попробуй, подойди к гусю, он быстро подскочит и тяпнет — да и шум поднимет такой, что «мама не горюй». У нас председатель решил план по мясу перевыполнить. На колхозном собрании протолкнул решение о том, что каждый двор должен взять двух «поросей»32, выкормить и сдать мясо в колхоз, за деньги, конечно. Свиноферма осталась прежней, а мяса колхоз сдает государству больше, план перевыполняя! Колхозники сначала артачились, но он убедил, настоял — проголосовали. Пришлось исполнять, иначе выкинут из колхоза. Что тогда будешь делать? А живем мы хорошо, как видишь». — Колхозник потушил папиросу, покашлял, закурил еще одну и продолжил разъяснение вопроса: «Вот и отправили гусей пастись на улицу, место свиньям освобождая. Только вечером на двор загоняют ночевать. И всем хорошо: колхозники при мясе — свиней растят, Лютик гусей пасет — ему развлечение, гусям — воля».

«Ай да председатель!» — в очередной раз подумал с уважением. Прямо коммунизм в отдельно взятом колхозе! Не жизнь, а сказка.

… …. ….

Путем подражания люди научились от паука — ткачеству и штопке, от ласточки — постройке домов, от певчих птиц — лебедя и соловья — пению

Демокрит

Вышел вахтер сделал знак рукой — «заходите, начинаем», и колхозники стали понемногу двигаться по направлению к дверям клуба. Но именно в этот момент картина из жизни животных резко изменилась. Появилось новое лицо, точнее — сучка. Это была большая собака, которую хозяин привел с собой в клуб, оставил у крыльца, а сам отправился на концерт.

Собака заинтересовала Лютика. Он подскочил к высоченной сучке и стал делать ей комплименты единственно возможным для собак способом. Но разница в росте не позволяла сделать самый главный комплимент. Лютик проявил сообразительность. Он подманил подругу к крыльцу, сам подскочил на ступеньку и быстро-быстро осуществил задуманное. И тут пес заметил, что гуси опять, потеряв бдительность, разлеглись на дороге. Энергичный герой-любовник, прямо с крыльца рванул с лаем на стаю птиц, пролетел сквозь нее, как нож сквозь масло, и залег на привычное место в укрытии. Его подруга осталась у крыльца, проводив своего «кавалера» благодарным взглядом.

Из любопытства я прошел в зал и сел вместе с мужиками на галерке. «Киноконцертный зал», как об этом заявляла табличка, был заполнен нарядной публикой. Аромат был соответствующий событию, правда, его было слишком много. На концерт, как нетрудно было догадаться, пришли все — весь колхоз. Колхозное правление во главе с председателем заняло почетные места в первых рядах. Председателя легко было узнать — «Звезда героя социалистического труда» не позволяла усомниться в том, кто есть кто. Председатель был представительным мужчиной средних