– Думаешь, мой сын поверит тебе, а не мне? – насмешливо спросил Рашид. – Похоже, ты так ничего и не поняла.

– Если вы действительно за него переживаете и в вашем жестоком сердце осталось хоть какое-то чувство вины, возьмите меня с собой в Бейраат, – потребовала Лорен.

– Там тебя ждут одни страдания. Зафир никого не прощает. – В его голосе послышалась глубокая печаль.

– Посмотрим, – бросила она и захлопнула дверь.

Прошло долгих одиннадцать часов после того, как нога Лорен коснулась воспламененной земли Бейраата и она смогла увидеть Зафира.

Пока они ехали на лимузине в город, Лорен рассматривала деревушки по обеим сторонам неровной дороги. Когда показались высокие стены дворца, ее сердце забилось чаще.

Помощник Рашида велел ей подождать.

Лорен поела, измерила шагами ковер, легла подремать. Она даже хотела закричать, думая, что Рашид посадил ее на замок и никому о ней не скажет. Но, по крайней мере, Лорен поселили в ее прежней комнате.

– Государственные дела не должны волновать хрупкую эмоциональную женщину, – усмехаясь, сказал Рашид своей свите, прежде чем покинуть Лорен.

Похоже, ни Фаррах, ни Хума, ни даже Ариф не знали о ее прибытии. Один Ахмед стоял снаружи как тюремщик, отказавшись зайти внутрь. Несмотря на приказ Рашида.

Лорен приняла душ, переоделась и снова заснула. Угольно-черная тьма стояла в комнате, когда она очнулась. Посмотрев на часы, она с удивлением обнаружила, что проспала больше трех часов.

Сев, она застонала, когда ее голени свело судорогой.

– Позвать Фаррах?

Комнату залил яркий свет. У подножия кровати стоял Зафир. Высокий. Мрачный. Недоступный. Неправдоподобно шикарный. На нем была темно-синяя рубашка и черные брюки. Он отрастил волосы, и от этого его лицо стало казаться узким и изможденным.

– И давно ты тут?

Он пожал плечами. У Лорен пересохло в горле и задрожали руки. От него веяло властностью. Неужели она потеряла своего Зафира?

– У меня просто ноги свело. Надо больше ходить.

Она встала с кровати и покачнулась. Ноги были как ватные.

Зафир не шелохнулся. Как будто вокруг него была крепость, до которой нельзя было дотрагиваться. Как будто он сам себя в нее заточил.

– Вряд ли это благоразумно – летать туда-сюда, если тебе приспичило. – Он опустил взгляд на ее живот, и его губы вздрогнули. – Будешь считать меня монстром, если я тебя запру, habeebti?

Покраснев, Лорен попыталась выбрать правильные слова. За какую ошибку ей извиниться сначала?

– Я узнавала у врача, можно ли мне летать. Ты же знаешь, я никогда не пойду на ненужный риск.

– Своими поступками ты доказала, что я вообще тебя не знаю, Лорен. И надолго ты к нам?

Она слишком долго медлила с ответом, и Зафир продолжил:

– Кто дал тебе возможность сюда пробраться, так что даже Ариф ничего не знал о твоем прибытии? Даже не знаю, что меня больше поразило: то, что ты проникла на борт, или твое замечательное умение заводить нужные знакомства!

– Прости меня за побег.

– Кто помог тебе вернуться?

– Если ты не знал, что я здесь, то что ты здесь делал?

Зафир поколебался, и тут Лорен все поняла. По его темным теням под глазами и по лежавшим на кофейном столике очкам для чтения, стопке бумаг и ручке.

Он сидел здесь в темноте, в ее комнате, каждую ночь. Господи, какая же она дура…

– Отвечай на мой вопрос.

– Мне помог твой отец. Он приехал в Нью-Йорк. Привез с собой свидетельство о разводе. Сказал, что ты должен вычеркнуть меня из своей жизни. Что он не позволит разрушить твою великую судьбу.

Зафир остолбенел. Лорен подошла к нему ближе:

– Рашид был прав. По крайней мере, по поводу меня. Да, я была эгоисткой, но я не хочу, чтобы все закончилось из-за того, что он…

Зафир схватил ее за запястья и заставил посмотреть ему в глаза. Грубое, незнакомое прикосновение придало Лорен мужества.

– Лорен, что ты несешь? Я запретил отцу даже произносить твое имя! Я сказал, чтобы он не приближался к тебе! А он все равно… – Его глаза вспыхнули. – Ты прилетела, потому что он угрожал нашему ребенку… И ты ему поверила, – прорычал он. – Поверила, что я заберу у тебя малыша. После всего, что между нами было!

В этот момент Лорен осознала, как умело действовал Рашид. Как умело он ее проверил и затем подтолкнул к правде… Он слишком хорошо скрывался за маской заносчивого, невыносимого старика.

Зафир отвернулся.

– Своими угрозами он хотел меня встряхнуть, – сказала Лорен ему в спину. – Показать, кто я на самом деле. Но я ему не поверила, Зафир. Под конец все карты раскрылись. Потому что я знаю тебя, Зафир.

У него бешено колотилось сердце.

Отец летал в Нью-Йорк… Зачем? Зафир ведь предупреждал его не лезть к нему в личную жизнь.

И все же он уехал. И теперь Лорен здесь…

Взяв себя в руки, Зафир отважился на нее посмотреть. Убедиться, что она настоящая, а не плод его ночных фантазий, одолевавших его весь последний месяц.

Но он не позволит ей разрушить его. Он не станет рисковать всем. Он не поддастся желанию обнять ее и больше никуда не отпускать. Но, Ya Allah, как же она его возбуждала… Своей бесшабашностью, верой в невозможное, своей мучительной любовью, от которой он мог сойти с ума. Он так отчаянно желал прикоснуться к ней!

Зафир схватил Лорен за подбородок. Сколько еще она будет его мучить?

– Раз ты поняла, что его угрозы ничего не значат, зачем ты прилетела сюда?

Губы Лорен задрожали:

– Я вернулась ради тебя, ради нас… Я поняла, какой была дурой… Я вернулась, потому что люблю тебя, Зафир.

Он оцепенел, а потом выпустил ее руки:

– Ты мне это уже говорила, habeebti.

Зафир вдруг почувствовал себя хрупким, как сухой лист, а Лорен была порывом ветра, который мог легко сорвать его с ветки. Она сгорбилась, опустила свой упрямый подбородок, и по ее щекам потекли слезы. Зафир держался из последних сил, чтобы не заключить ее в объятия.

– Я знаю, что причинила тебе боль… – пролепетала она сквозь слезы. В ее блестящих глазах он видел ее душу, ее храбрость, честность, любовь к нему. Эта битва подходила к концу. И впервые в жизни он хотел проиграть.

– Я не верила самой себе, Зафир, – сказала она, и с каждым ее словом он слабел. – Но теперь все иначе. Я пойду за тобой хоть на край света, Зафир.

Она страстно прижалась губами к его губам. Это стало последней каплей. Удовольствие столь острое, что граничило с болью.

– Я люблю тебя, очень сильно. Это не описать словами. Просто скажи, что у меня еще есть шанс… Пожалуйста…