– Может быть, поговорим где-нибудь? – без обиняковсказал Питер, и Уотерс кивнул.

– Тут неподалеку есть парк, – сказал он.

Уотерс правильно понял, что Питер не захочет говорить с нимв баре, или ресторане, или в гостиной общежития, где их могли подслушать.

– Годится, – коротко ответил Питер и следом за нимспустился по ступеням с крыльца.

Он был голоден и очень нервничал, пока они, не говоря другдругу ни слова, шли по улице. Парк находился в десяти минутах ходьбы отобщежития. Питер уселся на скамью; Уотерс, помедлив немного, опустился рядом.Усевшись, он достал из кармана жевательный табак. Эту привычку он приобрел втюрьме. Питеру жевательного табака он не предложил. Посидев некоторое время,Уотерс взглянул на него с раздражением, смешанным с любопытством.

Питер относился к разряду осужденных, к которым Уотерс неиспытывал уважения. С его точки зрения, Питер был болваном с деньгами, которыйпо чистой глупости позволил себе разориться, а потом лизал задницу тюремномунадзирателю, чтобы получить работу в конторе. Уотерс же много времени провел водиночном заключении. В тюрьме он встречался с убийцами, насильниками ипохитителями людей, а также с рецидивистами, которые сделали сюда по несколькуходок. Вынесенный Питеру приговор к четырем годам тюремного заключения былсущим пустяком по сравнению с двадцатью четырьмя годами.

Независимо от того, был ли он виновен или стал невиннойжертвой правосудия, большую часть своей жизни Уотерс провел в тюрьме, и такие,как Питер Морган, его не интересовали. Но если человек приехал аж изСан-Франциско, чтобы поговорить с ним, он был готов выслушать его, но не болеетого. Все это было написано на его физиономии, когда он, выплюнув табачнуюжвачку, повернулся и взглянул на Питера. Как и раньше, когда Питеру изредкаприходилось встречаться с ним взглядом в конторе надзирателя, у Питера по спинепробежали мурашки. Уотерс ждал. Питер понимал, что должен начать разговор, нопросто не решался это сделать. Уотерс снова сплюнул.

– Выкладывай, что у тебя на уме, – потребовалУотерс, глядя ему в глаза. Сила его взгляда была такова, что у Питераперехватило дыхание. Но отступать было поздно.

– Кое-кто предложил мне одно дело, – начал он,цепенея под взглядом Уотерса.

Уотерс заметил, что у него трясутся руки, и обратил вниманиена его новую одежду. И куртка, и ботинки были не из дешевых. Судя по всему,дела у него шли неплохо. А Уотерс за гроши грузил ящики на томатной ферме. Онхотел получить работу в конторе, но ему сказали, что об этом говорить покарано.

– Не знаю, заинтересует ли это тебя, но я хотелпоговорить с тобой. Мне нужен твой совет.

Услышав его слова, Уотерс сразу же почувствовал, что делотут нечисто. Откинувшись на спинку скамьи, он нахмурился.

– Почему ты решил, что я могу заинтересоваться илизахочу помочь тебе? – осторожно спросил он.

– Я и сам не знаю, – сказал Питер, решив играть сним в открытую, потому что с таким опасным человеком по-другому нельзя. Онпонял, что ему предоставляется единственный шанс, и решил не оплошать. –Видишь ли, моя жизнь под угрозой. Когда я попал в тюрьму, я задолжал одномучеловеку пару сотен тысяч долларов, и теперь он говорит, что может убить меня,когда пожелает. Это, наверное, правда, хотя пока он меня не убил. Он предложилмне одно дело. У меня нет выбора. Если я откажусь это сделать, он угрожаетубить моих детишек, и я думаю, что это не пустые угрозы.

– С какими приятными людьми ты, однако, имеешьдело, – заметил Уотерс, вытягивая перед собой ноги и внимательноразглядывая свои покрытые пылью ковбойские сапожки. – Хватит ли у негохрабрости сделать это? – с любопытством спросил Уотерс, которому сталожаль Питера.

– Думаю, что хватит. Как видишь, я связан по рукам иногам. Он хочет, чтобы я сделал для него работу.

– Что за работа? – Голос Уотерса звучалравнодушно, и он продолжал разглядывать свои сапоги.

– Дело серьезное. Очень серьезное. И связано согромными деньгами. Если будешь участвовать, получишь пять миллионов баксов.Сто тысяч наличными авансом, остальное – по окончании работы.

Сказав ему это, Питер подумал, что, возможно, это не такоеуж оскорбительное предложение, как он сначала опасался. Даже если Уотерс незахочет за это браться, предложение было очень заманчивым. Для каждого из них.Уотерс кивнул. Он тоже быстренько все прикинул в уме, однако и виду не подал,что это произвело на него большое впечатление. Он был крепкий орешек.

– А тебе сколько?

И снова Питер ответил честно. Иначе нельзя. Надо соблюдатьворовской кодекс чести.

– Десять по завершении работы. Двести тысяч наличными вкачестве аванса. Он хочет, чтобы я руководил операцией и нанял для него людей.

– Сколько человек?

– Троих, включая тебя, если ты согласишься.

– Наркотики?

Он не мог даже вообразить, что представляли собой такиесуммы в переводе на героин или кокаин. А кроме наркотиков, он не могпредставить себе ничего, что приносило бы такой баснословный доход. Но ставкибыли слишком высоки даже для наркобизнеса. Должно быть, это дело связано сневероятно большим риском, если кто-то предлагает за него такие огромныеденьги. Уотерс взглянул на Питера, но тот покачал головой.

– Хуже. Или лучше. В зависимости от того, как на это посмотреть.Теоретически дело довольно чистое. Они хотят, чтобы мы кое-кого похитили,подержали их парочку недель, получили выкуп и, отправив их домой, разбежались.Если повезет, то это не причинит никому никакого вреда.

– Кто же это такой, черт возьми? – спросилУотерс. – Президент?

Питер чуть не улыбнулся, но сдержался. Дело было серьезноедля них обоих.

– Трое ребятишек. Или, если не получится, можноудовольствоваться даже одним.

– Он что, сумасшедший? Платить нам четверым двадцатьпять миллионов баксов, чтобы мы сцапали троих ребятишек, а потом отослали ихдомой? В чем его интерес? Какова сумма выкупа?

Питер очень нервничал, выкладывая ему все подробности, ноему приходилось это делать, чтобы заинтересовать Уотерса.

– Сто миллионов. Он оставляет себе семьдесят пять. Этоего идея.

Уотерс присвистнул, долго смотрел на Питера, потом безвсякого предупреждения протянул руку и с такой силой схватил Питера за горло,что тот чуть не задохнулся. Питер чувствовал, как вздулись готовые разорватьсякровеносные сосуды, а Уотерс, приблизив почти вплотную свою физиономию к лицуПитера, прорычал:

– Если ты вздумал шутить со мной, я убью тебя, и ты этознаешь, не так ли? – пригрозил он.

Свободной рукой он рывком раскрыл воротник сорочки Питера,оборвав все пуговицы, чтобы посмотреть, нет ли там проводков и не подключили лиего копы к подслушивающей аппаратуре, но ничего подозрительного не обнаружил.