Как хорошо быть живой и свободной. Как хорошо видеть цвет и дышать приятным и тёплым воздухом.

— Но что будет с остальными? — тревожно и печально спросила Люра.

— Не волнуйся, уверяю тебя, что те, кто побежал за мной, уже общаются с Мун Кри в небесном городе. А те, кто остался на месте, стали слугами Долора.

Несколько минут девушки сидели, скорбя о тех, кто погиб.

— И что теперь? — спросила Эли.

— Всё также. В Первоград. И там, полагаю, вы встретите то, что вам уготовил Мун Кри.

— Кх, кх. Что происходит? — Урия стоял на другом конце коридора с огромными от удивления глазами.

Глава 6. Это всего лишь сон

«Сны более чем реальны, когда мы в них

находимся, и, только проснувшись,

осознаём, насколько они необычны».

— Доминик «Дом» Кобб.

Одис сидел за столом и пил сок Ивона. Вокруг кружились хохот, топот, визг, шум, гам, запах пищи и напитков, разговоры и… — одним словом веселье. Но наш герой не был частью этого. Он просто не мог быть частью этого. Его всё ещё гложило чувство вины, раскаянья и тоски. «Люра. Где ты? Где ты, Люра? Ты мне так нужна», — проговаривал он в своей голове. Одис пил и раззадоривал чувства. Они становились ярче, сильнее и тяжелее. Одиса иногда потряхивало от их накала. Его глаза были влажными и красными.

— Эй! Друг! Ты чего такой кислый? — еле выговаривал пьяный Факей, подсевший к другу.

Одис сделал очередной глоток и повернулся к нему с поддельной улыбкой.

— Я? Я вовсе не кислый. Знаешь, я очень весел, — Одис поднял свой бокал и крикнул. — За победу!

Зал поддержал его своим рёвом и овациями.

— А тут хорошо… — мечтательно продолжал Факей.

— Да, ты прав, хорошо.

— Так, может, останемся здесь? Здесь мы будем военачальниками, а там? А там мы никто.

Одис задумался. Мысль была заманчивой, но… Он не мог принять этого. Люра звала его. Он хотел отправиться за ней, чтобы помнить, а не оставаться на месте, чтобы забыть. Но почему-то ответ Одиса не соответствовал ходу его мыслей. Быть может, это сок Ивона подействовал, а может другая сила.

— Знаешь, ты прав. Давай останемся здесь. Будем пировать каждый день и предаваться забвению.

— Да, брат. Хорош. Наконец, верные слова.

Друзья обнялись. Их решение было спонтанным и пьяным. Как, впрочем, и всё, что происходило в таверне. Факей продолжил веселиться, удалившись в глубину зала. Одис наблюдал за ним, наблюдал за тем, как тот смеялся и пил, рассказывал что-то окружающим и слушал их. Во всём этом было что-то пустое, неважное, бессмысленное. Будто бы все старались показать то, как им было весело, но на самом деле никто не испытывал в этот момент счастья или веселья. Сплошную ложь и маски, скрывающие глубокие раны и переживания, видел Одис. Он также видел, как к Факею подошли две девушки, одетые вполне прилично, но вот их лица были лишены всякого приличия. Они излучали жажду получить опыт греховного. Девушки шепнули Факею что-то и захихикали. Факей улыбнулся и прошептал в ответ. Им понравилось. Они подхватили его под руки и повели прочь из таверны. Одис остался один. Он сидел и наблюдал за окружающими. Постепенно гул пьянства превращался в скрип оргий. Стоны и безумный хохот тяготили слух. Одису стало невыносимо. Он хотел встать и уйти. Но был уже слишком пьян для этого, к сожалению.

И тут среди представления Одис увидел Илу. Этот командир сидел в углу. Он был также печален, как и Одис. Он также смотрел на всё вокруг и презирал это. Ила был лишён любого намёка на веселье. И это показалось странным кхмеру, ведь Ила хотел отомстить и отомстил, по идее он должен был быть весел, но, пожалуй, логика бессильна там, где управляют страсти, будь то жажда мести, насыщаемая яростью, или любовь, разжигаемая собственным эго. Одис вглядывался в Илу, пытаясь понять его мысли, и он их понял, когда Ила взглянул прямо ему в глаза. Одис увидел лютую ненависть. Это была та самая ненависть, которую он видел в нём каждый день подготовок к обороне против свистунов. Но теперь она была сильнее. И вдруг обзор перегородили. К Одису подсела девушка вызывающей наружности.

— Привет, мой герой, — улыбнулась она, широко смотря Одису в глаза.

— Здравствуй, тебе чего? — хмурился кхмер.

— Мне ничего. Я думала, тебе что-то нужно, — подмигнула девушка и взяла ладонь Одиса.

Одис отдёрнулся.

— Ты что? Дурная? Отстань.

— Как грубо! — наигранно возмутилась девушка, но всё же встала и ушла.

Одис продолжил сидеть и пить. Он рассматривал жёлтую жидкость в своём бокале и думал, — «Люра. Любимая. Где ты? Ты так нужна мне. Я не могу без тебя. Прости. Прости за всё. Люра. Люра. Люра. Где ты? Люра». Слеза упала в бокал, смешавшись с соком Ивона. И Одис громко зарыдал. Его всхлипы горя звучали среди звуков веселья, а потому не были слышны. Он поднял взгляд от бокала и увидел девушку, которая недавно сидела рядом с ним. Она хитро смотрела на него и улыбалась. И эта улыбка была последним, что он видел перед тем, как погрузиться в обитель сна.

* * *

Одис проснулся в мягкой кровати. Белоснежный потолок сиял от уже давно вставшего солнца. Золотые стены украшали комнату. Одис повернулся набок. Рядом лежала Люра. Её огненные волосы чудесно пахли, поэтому он зарылся в них. Одис глубоко вдохнул, — «Как хорошо!» — и выдохнул. Затем он обнял Люру, она казалась такой нежной и хрупкой, будто бы если сдавить чуть сильнее, то она треснет, как хрусталь. Она была, как лепесток розы. Такая же мягкая и прекрасная. Вставать не хотелось, ведь было чудесно обнимать свою любовь. Но скоро девушка проснулась. Она повернулась к Одису, и её изумруды заблестели для него. Она улыбнулась и протянула руку к его лицу, чтобы погладить.

— Доброе утро, Оди.

— Доброе, ты выспалась?

— Да, мне снились чудесные сны, — тянула Люра, зевая и потягиваясь.

— И какие же? — хмыкнул Одис.

— О, я не помню конкретно, в моей голове от них осталось лишь послевкусие. Это было что-то радостное и светлое.

— Хорошо. А мне вот ничего не снилось. Но да ладно, уже пора вставать.

— Верно.

Одис чмокнул Люру, и они встали, накинули халаты и вышли из комнаты. В коридоре их уже ждали слуги. Старик Севна повёл Одиса умываться.

— Господин, как прошла ночь?

— Изумительно. Знаешь, иметь любовь — это бесценно. Только она одна приносит много счастья.

— Да, господин, вы правы.