– Ну? – произнес Шибаев. – Так и будем стоять? Между прочим, скоро стемнеет, а нам еще отсюда выбираться. Давай, Дрючин!

Алик, тяжело вздыхая, сел на край ямы, и Шибаев, удерживая его за руки, стал осторожно спускать вниз.

– Уже! – закричал Алик. – Стою́!

Эхо ответило ему глухо и невнятно. Он поежился. Здесь было холодно, как в… склепе. Луч фонарика, который Алик держал во рту на манер героев кинофильмов, обежал стены маленькой погребальной камеры с гробом на низком пьедестале посередине. К его ужасу, крышка едва прикрывала гроб, и то, что сверху казалось серым скомканным тряпьем, оказалось телом! Алик вытащил айфон, подошел поближе, сдвинул крышку и заглянул в гроб. У него перехватило дыхание! Он увидел маленькое коричневое пергаментное лицо мумии с глубокими ямами глазниц, обрамленное массой жестких бурых волос; зубы в полуоткрытых черных губах; белые позвонки, торчащие через сгнившую кожу шеи и сложенные на груди длинные высохшие коричневые кисти рук. Голова покоилась на криво лежащей истлевшей парчовой подушке – как будто кто-то выдернул ее, а потом сунул обратно. Тело мумии было одето в истлевшее, когда-то белое, платье невесты с кружевами и тусклым золотым шитьем, острые носки туфелек торчали из-под серой тряпки. Вот и все, что осталось от ослепительной красавицы Каролины. Алик невольно сглотнул…

– Ну, что там? – Он вздрогнул и выронил фонарик, услышав голос Шибаева. – Она там?

– Да. Не ори! – Алик нагнулся за фонариком, который продолжал светить. – Тут что-то есть!

На полу под его ногами лежала куча распотрошенного тряпья, в котором он не без труда определил игрушечную собаку, истлевшую и расползшуюся по швам. Ему был виден круглый черный глаз и скукоженный ошейник.

– Что там? – Шибаев почти свесился в камеру.

– Собака!

– Собака? Настоящая?

– Игрушка! – прокричал Алик. – Почему-то на полу! В гроб положили игрушку! Ее вытащили и бросили на пол.

– Можешь достать?

– Она разлезлась!

– Посмотри, что внутри!

– Ничего! Пусто! Она лопнула по шву…

– Он что-то искал! Посмотри хорошенько!

– Кто?

– Тот, кто взорвал вход!

– В собаке ничего нет. И не было! Если ты думаешь, что туда спрятали «Черную принцессу»… Даже не смешно! Миллион рублей золотом! В собаку!

– Ладно, понял. Давай, Дрючин, снимай и хорош. Сейчас пойдет дождь, вроде уже гремит. Не забудь сфоткать собаку. И что там еще…

– Букеты цветов, маленькие, рассыпаются. В гробу и на полу… вроде бессмертник. Он усыпал ее бессмертниками. Под головой подушечка в кружевах… Кажется, ее вытаскивали…

– Вытаскивали? Разрезанная?

– Не видно! Сейчас переверну! Да! Вспорота!

– Ее подложили ей под голову?

– Не полностью, просто положили сбоку. Я все сниму, сам увидишь.

Алик обтер фонарик о рубашку, снова сунул в рот и принялся щелкать останки Каролины, букетики неопознаваемых белесых цветов, рассыпающихся в прах, тряпичную собаку и подушечку, кирпичные облупившиеся своды погребальной камеры и стены с торчащими из нее белыми корнями каких-то выморочных растений, паутину по углам, мраморный столик с мисочкой, прикрытой плоской крышкой.

– Тут еще миска с чем-то! – прокричал Алик. – Закрытая!

– Можешь открыть?

– Могу. Тут какие-то черные зерна! Типичное язычество! Удивительно, что кроты не съели. Сейчас сниму. Кажется, все.

– Еще раз осмотри все кругом, ничего не пропусти.

– Ага. Осмотрел. Вытаскивай! – Алик поднял руки вверх, словно сдаваясь. Шибаев ухватил его за кисти и дернул наверх.

– Молодец, Дрючин! Привидений не было?

– Мне было не до привидений, – важно сказал Алик. – Я как увидел ее… Господи! Теперь сниться будет. Бедная женщина… Он похоронил ее в белом платье, как невесту. То есть сейчас оно уже не белое…

– На ней были украшения? – перебил Шибаев.

– Ничего не было! Не понимаю, зачем собака.

– На портрете тоже собака.

– Значит, он раскаивался? Положил с ней любимую собаку? Просил прощения? – В голосе Алика зазвучали сентиментальные нотки. – И цветы!

– Все сфоткал? – Шибаев был чужд сантиментов. – Прощения он просил… – пробурчал он.

– Все!

– Тогда ноги! Сейчас польет!

…Они ломились через колючие кусты и лианы дикого плюща, а те цеплялись и не отпускали. Шибаев чертыхался, Алик вскрикивал и два раза упал. Небо было черным, где-то за деревьями вспыхивали зарницы и утробно гремело. Когда они добежали до торчащих из земли бревен, молния полыхнула прямо перед ними, а спустя секунду рявкнул гром и полило, как из ведра. Мокрые, исцарапанные, запыхавшиеся, они достигли машины. Пискнула сигнализация, Шибаев упал за руль, Алик со стоном облегчения рухнул на сиденье рядом.

Ливень молотил по крыше автомобиля, вокруг была кромешная тьма, разрезаемая вспышками молний. Гремело так, что тряслась земля.

– Почти успели! – с трудом выговорил Алик, выбивая зубами дробь. – Я промок до костей… По-моему, мы в эпицентре. Это кара!

– Какая еще кара?

– За то, что нарушили вечный покой.

– Не мы первые. Покажи фотки!

Некоторое время Шибаев молча рассматривал снимки, Алик заглядывал ему через плечо и комментировал.

– В белом платье с позолотой, видишь? Все истлело, труха одна. А какая была красотка! А это собака. Выпотрошенная! Я не сразу понял, что игрушка, думал, настоящая, аж дыхание перехватило: неужели живую не пожалели? Ту, что на портрете. Там темно, плохо видно. Потом смотрю, вроде из тряпки. Лопнула по шву, все нутро вылезло. И чувство, что на тебя смотрят. А свод низкий, так и кажется, что упадет и задавит. Дышать нечем, запах земли, какой-то липкий и густой, доски гроба истлели, ручек нет… Отвинтили! Работа черных археологов. Они все время копаются на старых кладбищах.

Поток с неба меж тем утих и превратился в обыкновенный дождь, который постепенно ослабевал и вскоре прекратился вовсе. И молний больше не было.

– Ладно, Дрючин, считай, с заданием справился, – похвалил Шибаев. – Ужин – за мной.

– Ты думаешь послать это Мольтке?

– Не думаю, – после паузы сказал Шибаев. – Картинки не для слабонервных. Пошлем ему общий вид усыпальницы. Да и зачем ему Каролина?

– Интересно, что за персонаж копался там до нас, – задумчиво сказал Алик, когда они выезжали из Бобровников на трассу.

– Мне интереснее, случайность или совпадение, что он копается вместе с нами… – не сразу ответил Шибаев. – Слушай, а ведь Мольтке упоминал, что уже писал кому-то, помнишь?

– Кажется, помню. Жаловался, что ему не ответили. Спросить?

– Можно.

– И в Сидневе взломали школьный музей, – вспомнил Алик. – Похоже, конкуренты? Кому же он мог писать? В архив или в музей, скорее всего. Или частному детективу…

Глава 16

Хождение по кругу

Под каждой бездной раскрывается другая, еще более глубокая.

Закон бесконечного падения Эмерсона