Джад, разволновавшись, встал.

– Черт возьми! Я так и поступлю, Луис. Пойдемте побыстрее,пока она не переменила своего решения.

* * *

Первый снег пошел за неделю до Дня Благодарения. К двадцатьвторому ноября снежный покров достиг толщины четырех дюймов, но за день доначала школьных каникул небо прояснилось, похолодало. Луис отвез свою семью вМеждународный Аэропорт Бангора, приехав с ними первую часть путешествия вЧикаго, куда Речел с детьми решила отправиться на День Благодарения.Возвращение к родителям.

– Не здорово, – сказала Речел двадцатый раз с тех пор, какбольше месяца назад начались разговоры об этой поездке. – Мне не хочетсядумать, что в День Благодарения мы окажемся одни. Это – семейный праздник,Луис.

Луис пересадил Гаджа на другое плечо. Мальчик выгляделбольшим (гигантские глазищи) в первой, в его жизни, парке как у взрослого.Элли, вжавшись в большое окно, глядела, как взлетал большой вертолет ВоздушнойПолиции.

– Не уверен, что в этот раз все ограничится как обычнопивом, – сказал Луис. – Джад и Норма пригласили меня на индюка, черт возьми! Ячувствую себя виновником торжества, но ты же знаешь: мне никогда не нравилисьбольшие, праздничные компании. Начинаешь пить перед началом футбольного матча втри часа дня и уже в семь падаешь как мертвый, а на следующий день тычувствуешь себя словно девушка-ковбой: перед глазами все танцует, а в головезавывает бола-бола. Не хочу, чтобы ты с детьми уезжала.

– А мне путешествие по душе, – возразила Речел. – Слетать вЧикаго первым классом. Я чувствую себя принцессой. Гадж выспится в полете отЛогана до О'Хары.

– Это ты так думаешь, – сказал Луис, и они вместерассмеялись.

Объявили их рейс, и Элли завопила.

– Это нас, мамочка. Пойдем.., пойдем.., пойдем… Они улетятбез нас.

– Нет, не улетят, – сказала Речел. В руке она сжимала трирозовых билета. Сама она была в пальто с искусственным, но пушистым, словнонастоящий, коричневым мехом… «Возможно, предполагалось, что он будет выглядетькак мех ондатры», – подумал Луис. Однако, он был лишь отдаленно похож нанастоящий, что отнюдь не вредило Речел, а придавало ей особую миловидность.

Видимо, взгляд Луиса был очень выразительным, потому чтоРечел импульсивно обняла его, так что Гадж оказался между ними. Ребенок совсемне обиделся на то, что его таким образом придавили.

– Луис Крид, я люблю тебя, – сказала Речел.

– Мам.., ааа, – позвала Элли, возбужденная и нетерпеливая. –Пойдем, пойдем, пойдем…

– Все будет нормально, – строго сказала Речел. – Будьумницей, Луис.

– Скажу тебе то же, – ответил Луис, улыбнувшись. – Я будуосторожен. Передай привет своим родным. Речел.

– Эх, ты! – сказала она и наморщила носик. Речел была неглупа, и прекрасно понимала, почему Луис спокойно отнесся к этому путешествию.– Развлекайся.

Луис смотрел ей вслед, когда она с детьми пошла напосадку.., и они все вместе исчезли из поля зрения на неделю. Луис сразу жепочувствовал настоящую ностальгию по родным местам и заскучал по жене и детям.Подойдя к окну, где только что стояла Элли, Луис засунул руки в карманы пальтои стал смотреть, как грузчики отгружают багаж.

Истина была простой. Не только мистер, но миссис Голдмен сЛесного Озера не нравились Луису с самого начала. Он подошел к Речел не с тойстороны, но так уж получилось. Более того, он надеялся, что Речел поможет ему сфинансами, пока он не закончит медицинский колледж.

Луис смог справиться со всем этим – факт. Потом еще кое-чтопроизошло, о чем Речел не знает и никогда не узнает.., однако, Луис это отличнопомнил. Ирвин Голдмен предложил полностью заплатить за обучение Луиса вмедицинском колледже.

Результат попытки всучить такую «стипендию» (словечкоГолдмена): однажды Луис не явился на свидание с Речел.

Луис Крид понимал, что такое грубое вмешательство в личнуюжизнь ни к чему хорошему не приведет, но мелодраматические предложения (иливзятки, будем называть вещи своими именами) редко делают люди, которые самисчастливы в браке.., те, кто спокойно могут дожить до восьмидесяти девяти.

В те дни Луис страшно уставал. Восемнадцать часов в неделюон просиживал в аудитории, еще двадцать пытался разобраться в литературе и ещепятнадцать разносил заказы пиццерии в том же квартале, где расположен отель«Белый Зал». И еще Луис постоянно нервничал.

В тот вечер странно веселые манеры мистера Голдмена шли вконтраст с его обычным холодным отношением к Луису, и Луис насторожился, когдаГолдмен, понимающе переглянувшись со своей женой, пригласил его в курительнуюкомнату. Позже.., много позже, когда прошло много времени, и Луис смогпосмотреть на это в перспективе, он подумал: ведь лошади должны насторожиться,когда учуют первый дымок степного пожара. Луис предполагал, что Голдмен можетузнать, что Луис спит с его дочерью.

Когда Голдмен действительно сделал свое невероятноепредложение и зашел так далеко, что вынул чековую книжку из кармана смокинга,словно повеса в фарсе Ноэля Говарда. Луис взорвался. Он обвинил Голдмена в том,что тот бережет дочь как музейный экспонат и не хочет посмотреть на себя со стороны.А если б он посмотрел на себя, то увидел бы, что он – властный, бездумныйтиран, и понадобится много времени, чтобы Луис изменил о нем свое мнение,принял его помощь.

Те крошечные зачатки интуиции, что все же были в ИрвинеГолдмене, сработали правильно, но ему не удалось исправить свои дипломатическийпромах. Происходившее и впрямь напоминало фарс Ноэля Говарда: если конецразговора и выглядел смешным, это был юмор скверного качества. Голдмен велелЛуису взять чек и убираться, а потом заявил, что если еще раз увидит его напороге, то пристрелит, словно бешеную собаку. Луис посоветовал Голдмену взятьсвою чековую книжку и подтереться ею. Голдмен заявил, что насмотрелся налодырей из низов общества, которые намного энергичнее Луиса Крида, на что Луисобъяснил, куда Голдмен может засунуть свою проклятую кредитную карточку изолотую кредитную карточку Американ Экспресс в придачу. Оказалось, они должныочутиться неподалеку от чековой книжки.

Ни один из них не собирался делать шаг к примирению в ближайшембудущем.

В конце концов, Речел помогла им выйти из щекотливогоположения (оба они получили возможность принести взаимные извинения за то, чтонаговорили друг другу, хотя в глубине души ни один из них мнения не изменил). Ибольше никаких мелодрам, никаких театральных сцен типа: «с этого дня у меня нетбольше дочери». Может, Голдмены и страдали, что выдают Речел замуж за Чудовищеиз Черной Лагуны13, не отрекаясь от нее, но на лице Ирвина Голдмена в то утро,когда Луис сочетался браком с Речел, ничего прочесть было нельзя, однако лицаГолдменов в тот день чем-то походили на лица обитателей египетских саркофагов.Свадьбу они справляли вшестером, взяв в компанию Сподесский фарфоровый сервиз имикроволновую печь. На большее у них поначалу денег не хватило. Большую частьвремени, что провел Луис в медицинском колледже, Речел работала клерком вуниверсальном магазине женской одежды. И в те дни Речел только тем изанималась, что улаживала отношения между мужем и своими родителями..,практически между Луисом и ее отцом.